свириденко текст

Андрей СВИРИДЕНКО

Березовый вальс
Стихотворения разных лет

Москва
«Российский писатель»
2012

УДК 821.161.1 1
ББК 84(2Рос=Рус)6 5
С 30

А.А. Свириденко
С 30 Березовый вальс. Стихотворения разных лет. —
Москва: Редакционно издательский дом «Российс
кий писатель», 2012. – 184 с.
ISBN 978 5 91642 065 4
В новую книгу талантливого поэта Андрея Свири
денко вошли стихотворения, написанные в разные годы.
Его поэзию отличают тонкий лирический рисунок,
обостренное ощущение дыхания времени, высокая ду
ховная сосредоточенность.

ISBN 978 5 91642 065 4 © А.А. Свириденко, 2012 г.
© «Российский писатель», 2012 г.

НЕСЕТ ЛЮДЯМ ДОБРО

Мне нравится поэзия Андрея Свириденко. Я читаю его
стихотворения не как литературовед, не как литера
турный критик, а как рядовой читатель. Спросите, чем
нравится? Трудно объяснить, но в его стихах как бы со
хранился дух «золотого века» русской поэзии девят
надцатого. Это и «скрип полозьев», и «звон хрустальных
бокалов», и «топот лошадиных копыт», и «круговерть
пурги оголтелой», и «силуэт прекрасной дамы в окне»…
Может быть в его стихах даже нет этих образов и ме
тафор. Но они чувствуются, они где то рядом. Вспоми
наются: партизан Денис Давыдов, декабрист Кондра
тий Рылеев, мятежный поэт Михаил Лермонтов, Ни
колай Гумилев…

Хоть всё уже не ново в мире этом
Кипит, как Терек, времени река.
Порой ещё мерцают эполеты.
Поручика Тенгинского полка.

Читатель, наверное, заметил: перечисленный ряд
это военные люди, русские офицеры. Андрей Свириденко
тоже офицер, сын офицера.
Поэтому поэту Свириденко слишком дороги понятия
«Родина», «человеческое достоинство», «рыцарское от
ношение к Женщине», «офицерская честь». Как бы сло
жилась его судьба, если бы он на страшном разломе на

3

чало 90 х прошлого века, позабыв о присяге Советскому
Союзу, присягнул бы новой родине – Украине. Вернулся
бы в родной Севастополь?...
Сделал бы себе военную или политическую карьеру? Офи
церы дважды не присягают. Андрей Арьевич вышел в от
ставку, с семьей приехал на родину супруги – в город Ку
мертау. Пришлось начать все с начала. Преподавал в гор
ном колледже, а потом в филиале Уфимского государствен
ного авиационного технического университета. Целеуст
ремленность, трудолюбие его дали свои результаты. В 1996
году Андрей Свириденко защитил кандидатскую диссер
тацию, в 2009 году – докторскую. Сегодня доктор фи
лософских наук Андрей Свириденко возглавляет кафедру
гуманитарных дисциплин филиала УГАТУ, обучает и вос
питывает юношество, пишет научные труды.
Поэт Андрей Свириденко часто печатается в город
ской газете, республиканских изданиях, альманахах. В
2010 году он стал лауреатом конкурса, организованного
Главным управлением внутренних войск России в честь
65 летия Победы советского народа над фашистской
Германией. Выпустил он пять поэтических сборников. В
2011 году он принят в Союз писателей «Многонациональ
ный Санкт Питербург».
А теперь о самой поэзии Андрея Свириденко и непос
редственно об этом сборнике «Березовый вальс». Он по
зволяет во всей полноте представить внутренний мир
поэта – мир чувств, мир ощущений, мир размышлений.
Прочитав небольшое стихотворение, ловишь себя на том,
что и ты воспринимаешь мир таким, чувствуешь, как
поэт, думаешь, как поэт. Это ли ни свидетельство ис
тинного таланта поэта.
4

Отходят в сторону печали,
И бренна мира суета.
Судьбы начертаны скрижали
Святою кровию Христа.
Сложна судьба и многолика
Под сенью храма в светлый час.
Се отпущаеши, Владыко,
Седого старца слышен глас.

Или :

Всплыл в памяти предельно четко
Лист над уснувшею водой.
Там дождь еще дробил чечетку
По ржавой крыше городской.

Любовь к Родине – основной мотив в поэзии Свири
денко. Эта любовь начинается от любви к малой родине,
к родной природе. Абсолютное большинство его стихот
ворений посвящены неброской красоте родной земли. Это
Кумертау, похожий на сотни небольших городов России
и в чём то не похожий.

Здесь отчий дом.
Здесь чай с воспоминаньями,
Мне здесь мечтать и думать до утра.
Луна опять, купаясь в ветках яблони,
Уйти не хочет с нашего двора

Это – окрестности нашего города: поля, луга, пере
лески, милые сердцу небольшие речушки.
5

Кто на ладонях нам рисует линии?
Словно следы неустанной борьбы,
Белые лилии, белые лилии –
Светлые символы русской судьбы.

Любовь к Женщине. Обходил ли хоть один поэт эту
вечную тему?! Присутствие Прекрасной Женщины ощу
щается в каждом стихотворении поэта. А вот такие
строки помогают не только ощущать, но и почти физи
ческий осязать это:

Мой милый. Нежный человече, –
В пол оборота женский взгляд.
Вот я твои целую плечи,
Веду я в Гефсиманский сад.

А. Свириденко – человек верующий, человек, остав
шийся верным идеалам тысячелетнего православия на
Руси. Ряд стихотворений поэта, вошедших в этот сбор
ник, это – размышления о смысле жизни, о вере и покая
ния, об отношении к святым Русской церкви («Стремле
ние к вечности», «Плач покаяния», «Ночная молитва»,
«Эпоха перемен»).
Стихотворный сборник «Березовый вальс», по мое
му, удался. «Пойду бродить в февральские поля по палубе
земного корабля», – говорит автор в одном из стихот
ворений. Мне так и кажется, идет человек «по палубе
земного корабля» и несет людям добро.

З.Н. АКБЕРОВ,
член Союза писателей и РБ

6

1. Березовый вальс


Не дай нам, Бог, эпоху перемен,
Говаривать любил старик Конфуций.
Но философской мудрости взамен
Мир выбрал путь войны и революций.
Все в жизни происходит неспроста,
И по заслугам каждому воздается.
Предсмертный взгляд распятого Христа
Предупреждает о больших несчастьях.
Не уходи, останься, Ангел мой!
Не покидай меня в сем бренном мире.
С надеждой, покаяньем и мольбой
Еще жива «душа в заветной лире».
Молись о нас, Святая Божья Мать!
Увы! Вокруг звучат другие песни,
Они, на первый взгляд, поинтересней,
Но сердцу ничего не могу дать.
Планета продолжает свой разбег,
Создатель сверху смотрит изумленно.
Останься человеком, человек,
Исполни путь свой честно и достойно.
Пока жива святая красота –
Еще звучат заветные мотивы,
Зовет нас голос в поле сиротливый
И кроткий взгляд воскресшего Христа.
3.01.11 г.

Андрей Свириденко. Березовый вальс

Нет смысла предъявлять претензии
Жестоким нашим временам.
Признаюсь, – женская поэзия
Разобрала меня до дна.
Она по сердцу разливается,
Безумной нежности дитя.
И формируя жизни матрицу,
Целует в щеку второпях.
Я ею точно зачарованный,
Сквозь сладостный шепоток
Заучивают строк рифмованных
Мне на дом заданный урок.
Шепчу в припадке вечной верности
Житейских правил естество
О человечности и честности,
А сердцем чую, – колдовство.


Звенигород, – предтечею России,
Руси Московской на семи холмах.
Где небо полыхает нежной синью,
Где ВЕРА не угасшая в сердцах.
Помилуй Бог! К чему иная слава?
Куда несет нас мирозданья вихрь?
Моли о нас, наш Преподобный Савва,
Дай силы Сторожевский монастырь.
Здесь воздух переполнен вдохновеньем,
Молитвы вспоминаются слова.
Храм Троицы, Богоявленья и Успенья,
Как, все таки история права.
Здесь, вспоминая о Любви Орловой,
Живой воды попью из родника.
И лик святой, написанный Рублевым,
На нас печально смотрит сквозь века.
Все сбудется еще и повторится,
Живем и веруем. Да и на том стоим.
Звенигород, Посад, МОСКВА – столица, –
Отныне и до века, – «ТРЕТИЙ –РИМ».
10.07.11 г.


Листва тихонечко желтеет,
На лужах пузырится дождь.
Притихли влажные аллеи, –
Визита осени ты ждешь.
Еще не все пропеты песни,
Цветет улыбка на устах,
И отразилось поднебесье
В твоих распахнутых глазах.
Своей судьбе не прекословя,
Не поворачивая вспять,
Я очень долго Подмосковье
Ночами буду вспоминать.
10.08.11 г.


Снова лист бумаги белой,
Словно детская душа,
То ли ветер оголтелый,
То ли скрип карандаша.
Заполняю лист бумаги,
А на сердце маята.
Буераки и овраги,
Да мирская суета
Заполняют детям души,
Корысть, зависть,
Зло и ложь,
И ломают нас и душат, –
Что посеешь, то пожнешь.
Как же лист бумаги чистой
Мне заполнить до конца,
Чтоб душа была лучистой,
Не для красного словца?
С чем отправить в путь дорогу
Мне кровиночку свою,
Чтоб была все время с Богом
Дома, в поле иль в бою?
Научи же, Боже правый!
Что на сердце начертать,
Чтобы жить не для забавы,
Святый Дух сумев стяжать.
Звенигород.
Июль–август 2011 г.


Вспоминаю знакомые лица
В золотую метель октября.
Как веревочке долго не виться…
Так устроено видно не зря.
Протрещат заржавевшие листья
Отголоском промчавшихся лет.
Слава Богу, что сердце стучится
И с небес проливается свет.
Серый ветер осенний хохочет,
Рвет неистово логики нить,
Но души моей теплый комочек
Я пока еще в силах хранить.
Что то сбудется и повторится
По оси обернется Земля.
К сердцу я прижимаю синицу
Под прощальный призыв журавля.
И ладонями грею ей тело,
Что то тихо и нежно шепча.
Опускается Ангел мой белый
Соответственно у плеча.
Стынет осень, и, видимо, хочет,
Разорвать потончавшую нить.
Я в душе своей теплый комочек
Постараюсь подольше носить.
20.10.11 г.


Ангелы на Землю провожают осень,
И с небес струится чудо синева.
Как подарок свыше, осень я приемлю,
Меж берез и сосен кружится она.
Раскрываю листьев желтые страницы,
Между строк читая грустные слова.
Мне, должно быть, нынче чудный сон приснится,
В поле мчатся кони, даль небес ясна.
Вот на саксофоне мне фокстрот играет
Рыжею девицей, осень у окна.
4.09.11г.


Что то шепчет седая полынь,
И ковыль что то вспомнить силится.
По Росси то замять, то стынь,
Снег летит золотыми листьями.
То, что было, быльем поросло,
Замуравились стежки дороженьки.
Направляю кормило весло,
Оценив по уму и одеженьке.
Осень дождиком сыплет навзрыд,
Окропляя ростки поколений.
Тайный смысл здесь, должно быть, сокрыт,
Озаренье и Богоявление.
То ли ангелов дивная песнь,
То ли плачь злой пурги оголтелой.
Изможденного Каина тень.
Причащенье Священного тела.
Указует небесная длань
Путь к Отцовскому воздаянию,
Сохрани меня, Русь лебедянь,
И сподоби на покаяние.
Зной полуденный или стынь,
То метель золотыми листьями.
Сонно шепчет седая полынь,
И душа что то вспомнить силится.
20.09.11 г.


Своей надежды расправляя парус.
В своих грехах и промахах раскаясь,
Свой путь торю тернистый и не очень,
Осознаю, что наступила осень.
И золотом охваченное сердце
Струной души наигрывает скерцо.
На нотном стане занавес заката
Рассыпал мною прожитые даты.
Там облаков косматых вереницы
Из родников небесных пьют водицу.
Вопрос извечный, – кто ты и откуда?
Как девочка поверившая в чудо,
Смотрю за далью даль и в поднебесье,
Где Ангелов торжественные песни.
Мне смысла нет искать пути иного
В познанье смысла бытия земного.
19.09.11 г.


Букет осенний собери,
И улыбнувшись невзначай, –
«К лицу России сентябри», –
Скажи и завари мне чай.
А там душица, зверобой,
Мелисса вместе с добротой.
От костерка идет дымок.
На огородах ждут ботву
И облетевшую листву.
Так осень в шубе золотой
К нам возвращается домой.
А мы на кухоньке вдвоем
С душицей чай отменный пьем.
Не ждем подарков от судьбы.
Поедем собирать грибы.
Нет, что ты там не говори, –
К лицу России сентябри.
16.09.11 г.


Снова слышится старый романс
В золоченых сентябрьских напевах,
И танцует березовый вальс
Георгин с хризантемою белой.
Что то сбудется или сбылось,
Этой терпкой осеннею синью.
Осень сердце проходит насквозь,
И дожди застучали косые.
Так уходят в моря корабли,
Вдоль протянутых рельсов линии
Потянулись опять журавли,
Покидаю Россию синюю.
Если чем то затронули Вас
Эти строки стихов неумелых,
То станцуйте березовый вальс
С Хризантемой или астрой белою…
16.09.11 г.


Лист бумаги, экран, монитор,
Тихий шелест страниц, снега, листьев.
Словно вечность со мною ведет разговор, –
Млечный путь в небесах серебрится.
Видно двадцать столетий вернулось назад.
Проверяя судьбы постоянство,
«Что есть истина?» – молвит Пилат,
Бытие соизмерив с пространством.
Светлый Ангел взмахнул белоперым крылом,
Тайный знак об эпохе грядущей.
Временной, незаживший, болящий разлом,
Мол, дорогу осилит идущий.
Оседает закат в придорожной пыли,
То ли длань простирает Всевышний
С вопиющих полотен Сальвадора Дали –
Вещий глас Вездесущего слышен.
20.02.12 г.


Сохрани и помилуй нас грешных,
Нашу многострадальную Русь.
Озари горним светом нездешним,
Прогони забубенную грусть.
Сохрани и спаси окаянных,
И смирению нас научи.
Да с небес посылай постоянно
Живоносного света лучи.
Напои нас небесною синью.
Необъятною ширью полей.
Прозвучит вечным гимном России
Сердце рвущая песнь журавлей.
Светлый Ангел мой, в жизни опора,
И душа, и огонь и слеза.
В наших душах России просторы,
Купол неба, да синь бирюза.
Дождь осенний, весенние грозы,
Круговерть мною прожитых лет,
В дым зеленый одеты березы,
Машут белыми ветками в след.
12.01.12 г.


Припал к окну уставаший зимний вечер
Холодный блеск оконного стекла,
И потихоньку догорают свечи,
Сгущая тень сомнений по углам.
Какой то шорох, еле уловимый, –
Перебираю радуги семь струн,
Хочу понять какой мой цвет любимый
И что вещает птица Гамаюн.
Прибоя слышен шум неукротимый,
Седых снегов коснется запах роз…
Ответа ищем в веке обозримом
На заданный нам вечностью вопрос.
Созвездья давят вечеру на плечи,
Холодный взгляд космических высот.
Лишь потихоньку… оплывают свечи,
В кольцо смыкая времени полет.


Мне слышится из детских снов
Стук старых ходиков часов,
И март, в берлоге шевелясь,
Свою меняет ипостась.
Тень от весны, как от крыла,
На двор и улицы легла.
Вот тундры синяя лиса
Глядит с хитринкой мне в глаза,
Как будто голосует за
Дружбу, доброту и грусть,
В чем я никак не разберусь.
Меня не хочет отпустить
Тоски затейливая нить.
Стекают мартовские дни,
Горят далекие огни.
Вот мы останемся одни,
Пусть пляшет жертвенный огонь,
Положишь мне на лоб ладонь.
И шелестом речной волны
Шепнешь тихонько: «Отдохни»…
4.03.12 г.


Догорает закат в поднебесье,
Ветер с шелестом гладит листву.
Слышу я журавлиную песню,
Слава Богу, – пока что живу.
Поддержи меня, ангел мой белый,
Помолись горячо за меня.
Не хватает в душе огрубелой
Благочестия, Веры, Огня.
Обдираю бока, спотыкаюсь,
Поднимаюсь и снова иду.
Откровенно и истово каюсь
У Создателя на виду.
Упиваясь небесной синью,
Насыщаясь ветрами вовсю.
Вечерами молюсь за Россию
И за грешную душу свою.
13.01.12 г.


Жизнь несется в режиме «он лайн»,
Из детства слышится лязг трамвайный.
Пост Великий – примите Христовых тайн,
Задумайтесь, вспомните о покаянье.
Проходят люди свой жизненный тест,
Из новостей – то взрывы, то стрессы.
Остынь, прочти Евангельский текст,
Появятся новые интересны.
Не стоит жить, времена торопя,
Брата ближнего обижая,
Взор обрати, не лукавя, в себя,
И выйдет картина совсем другая.
Иная взору откроется новь,
Отреставрировав жизни краски.
София, Вера, Надежда, Любовь,
Даст Бог, доведут нас до Светлой Пасхи!
22.03.12 г.


Март выдует ветер,
Как лось свой брачный призыв.
И нет ничего на свете
Красивей, чем этот мотив.
Какие еще ноктюрны
Небо сыграет в ночи?
Тянутся к звездам струны,
Трепетны и горячи.
И тонкий ледок, как чипсов
Меж пальцев сломанный хруст...
Не стану года отсчитывать,
Тревожа былую грусть.
Ель машет призывно веткой,
Видно всему свой срок.
Взрываются нервные клетки,
И брызжет весенний сок.
У марта свои повадки,
Куражиться любит всласть.
Я пью его без остатка,
Господи! Твоя власть…
Март 2012 г.


Вот снова анчаровский синий апрель
Волнует ночами меня.
Все звонче выводит ноктюрны капель,
И тут, уж поверь, не до сна.
Я вновь с Окуджавой дежурство несу,
Волнуется чья нибудь мать.
Влюбляюсь в апрель и девчонку красу,
И все начинаю опять.
Мы вместе с Анчаровым пьем эту синь,
Познав изначальную Русь.
Льет небо в ладони мне звездную стынь,
Возьму вот, и точно, влюблюсь.
И содовым солнцем наполнив бокал,
В ладони лицо окуну.
Табун розоватых коней проскакал,
Неся в своих седлах весну.
А я до рассвета опять не усну,
И как не банально звучит,
На ветках сосновых качает весну,
Один бесшабашный пиит…


Вновь уходят от нас
Те, кто близок и дорог.
Раны на сердце жгут,
И рубцы на душе.
В предназначенный час,
Ярко вспыхнув, как порох,
Они сходят с маршрута
На крутом вираже.
За церковной оградой
Снежок серебрится,
На погосте кресты, –
Путеводный пунктир.
Почему же так надо,
Что должны завершиться
Жизнь, любовь и мечты,
Потеряв ориентир.
Тихо тает свеча,
Как судьба человечья,
И душа, горяча,
Поднимается ввысь.
Вы прощаетесь с нами
И уходите в вечность.
На земле оставляя
Письма к живым…


По судьбе большой и многоликой
Тянется состав годов моих.
На вопросы все ищу ответы,
И всплывает в памяти моей,
Что уже повырастали дети,
И внучата стали повзрослей.
Молодая поросль пробьется,
Как весной зеленая трава.
Что то в сердце тихо отзовется,
Вспомнятся забытые слова.
В окнах блики солнечные гаснут,
Вечер сдал позиции свои.
Сознаю, что все же не напрасно
Вдаль веду состав годов моих.


Скажи к чему, в конце концов,
Душеспасительные речи?
Я обниму тебя за плечи,
Сжимая бытие в кольцо.
Порою жизнь очень странно
Закручивает кренделя.
Апокалипсис Иоанна.
Пока что держит нас Земля.
Мой милый, нежный человече, –
В пол оборота женский взгляд.
Вот я твои целую плечи,
Веду я в Гефсиманский сад.
А там хотите, не хотите,
Свершится чудо. Не вопрос!
Ведь заповедовал, – Любите!
Ученикам своим Христос.
Душеспасительные речи,
В ночь уплывающий трамвай,
Я обниму тебя за плечи,
Мы обретем с тобою Рай…


В январских небесах повисла.
Грейтпфрутом полная луна.
Помилуйте, «светло и кисло»
Ну, и понятно не до сна.
А жизнь то поцелуй, то выстрел,
И века скоротечный бег.
Мелькнул неуловимо быстрый
Твой взгляд из под прикрытых век.
Года как белые метели
Сквозь багровеющий закат
Куда то бешено летели
В неуловимый «безвозврат».
Казалось, что в бреду агоний
Не хватит слабых моих сил.
Но, я тепло твоих ладоней
С упорной верностью хранил.
И все как должное приемля,
В кольце земного естества,
Тянусь из января к апрелю
В канун Святого Рождества.
3 января2011 г.


«Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья».
М.Ю. Лермонтов

Пытаюсь распознать, сомкнувши веки,
Судьбу пророка в двадцать первом веке,
А мне твердят упрямо и жестоко, –
Мол, нет в своем отечестве Пророка.
И сгинув в информационном мире,
По прежнему творят себе кумира.
И вездесущий идол электронный
Снабжает человечество снотворным.
Идет Пророк тернистыми путями,
Как прежде, побиваемый камнями.
Услышат ли имеющие уши, –
Призыв: спасите, люди, ваши души!
Но, бренный мир почти что невменяем,
В своем отечестве Пророку не внимаем.
Даст Бог, – спасет больного человека,
Судьба Пророка в двадцать первом веке.


Воспоминанья и сомненья,
Прогулки по календарю.
Лишь пробегают чьи то тени
По снеговому январю.
Читаю многоточье писем
В снегу оставленных следов,
Нанизывая мелкий бисер
На бусы прожитых годов.
А за окном гудят метели,
Как заплутавший самолет,
Я все в судьбе своей приемлю
За годом год, за годом год.
Среди задумавшихся елей
Бреду тропой забытых снов.
Я отправляюсь за апрелем
Без пышных фраз и лишних слов.


Как Мандельштам, хочу дойти до сути,
А сталкиваюсь с повседневной мутью.
Сердец разбитых нахожу осколки,
Да склеиваю счастье втихомолку.
Я спотыкаюсь в жизни то и дело,
Наотмашь бьет судьба и дух, и тело.
Пытаюсь разгадать значенье знака,
Ниспосланного кругом зодиака.
Как Пастернак я жажду откровенья, –
Твоей судьбы с моей соединенье.
Цинично психопаты и кликуши
Плюют поэтам в раненные души.
Необходимо, чтоб душа терпела
И продолжала начатое дело.
Чтоб каждый вечер огонек несмелый, –
«Свеча горела на столе, сеча горела…»
Январь 2011 г.


Читаю рукопись твою.
Страницы юности листаю.
Как будто на краю стою,
На стыке встреч апреля с маем.
Беснуясь, майская гроза,
В чернилах ночи жжет зарницы.
Миндалевидные глаза
И шелковистые ресницы
Я чувствую в шеренгах строк,
Твоей написанных рукою.
И хочется напиться впрок
Твоих стихов хмельной росою.
Я помню, – лебедь умирал
Под звуки музыки Сен Санса,
И, затаив дыхание, зал
Внимал таинственному танцу.
Про перебитое крыло
Твой низкий голос пел печально.
И в память прошлое вошло,
Все повторяя изначально.
Как будто на краю стою,
Там, где апрель братался с маем.
Листаю рукопись твою
И жизнь сначала повторяю….


Женщина в джинсах, –
Дзе дзин,
Хруст пережеванных чипсов,
Дэн Сяо Пин.
Дзин цзы.
Строки неписанных писем,
Мо Цзы.
В сердце грусть наводит мосты,
Жень шень.
Джинсы, стрессы, дожди,
Гранды, доджи,
Не скучай. Жди!
Мирозданье, клонящееся к концу,
Женщина в джинсах,
Кун Цзю.
Профиль Конфуция узнаю.
Души клолыханье дзинь цзень.
Женщина в джинсах,
Прошагивающая сквозь день.
Вопросов множество без ответов,
Предтечею конца света.


Экран души, – листок бумаги белой.
Вечерних дум нечитанный дисплей.
Я в унисон метели оголтелой
Свои стихи прочту тебе смелей.
Отбесится метель, сойдет водою
Чернеющий и съежившийся снег.
Давай с тобой дорогой полевою
Пройдем транзитом двадцать первый век.
Там светится уютное оконце,
И ветры шепчут травам о любви.
Пригубим вместо виски сода солнце
И поклонимся Спасу на Крови.
Снега, ветра, метель, дожди косые,
Как паруса большому кораблю.
Так мною понимается Россия
И я шепчу заветное: «Люблю!»
А ветер, все же, стал чуть чуть хмельнее,
Моей душе опять покоя нет.
Я назначаю рандеву с апрелем,
На берегу реки прошедших лет…


Мы с тобою на берегу озера,
Черно белая фотография,
Где нам чуть за двадцать.
Не нравится мне передачи Познера,
Такая вот география.
Да и поздно уже разбираться,
Кто виноват и что делать?
Да еще дороги, дураки и налоги.
Идеология какая то неумелая.
Встречи, разлуки, торосы, пороги,
По судьбе, по стране, да колдобины.
Я, как в песне, иду по дороге
И в Россию смотрю, так удобнее.
Вот такие выходят у нас пироги,
Большей частью несъедобные.
Не друзья, не родня, не враги,
В следующий раз расскажу подробнее.
В спираль историю закручу.
А сейчас за глагольную рифму прости.
Посижу, попишу, помолчу…


Уже не убежать, не скрыться,
Не избежать осенних дней.
Листаю медленно страницы, –
Свидетелей судьбы моей.
И свет лазоревый сияет
В тяжелых, сочных небесах.
Вот комплектует птичьи стаи
Сентябрь с грустинкою в глазах.
Еще не ведая сомнений,
Не распознав, в чем жизни соль,
Невиданные поколения
Свою разучиваю роль.
А я опять спешу куда то,
В стремленье что то создавать.
В истории расставить даты,
Не поворачивая вспять.
Подскажут ломкие страницы
Дальнейший путь судьбы моей.
И что там все таки таится?
За чередой осенних дней…


Так кто же он? Творец или лицедей?
Твой кумир или просто знакомый?
У Ахматовой все, как не у людей.
А в апреле не хочется сидеть дома.
Ветры или ветра куда то зовут,
И опять снятся милые лица.
Знаешь, этот апрель большой плут,
Приглашает водою талой напиться.
Пойми, написан только пролог,
Еще сюжет даже не завязан.
Неужели пора подводить итог
И билет в неведомое уже заказан?
Впрочем, все это просто весна,
Она немного жеманна, право.
Закат накаляется до красна.
Ах! Апрель, брависсимо, браво!
Апрель, 2012 г.

2. Годы страницы

Метель баловница, метель кружевница,
Должно быть, устала ты ночью беситься,
А мне, почему то ночами не спиться.
Весь мир, захлебнувшийся в непостоянстве,
Снежинки, застывшие в чёрном пространстве.
Среди круговерти пурги оголтелой
Мелькнул силуэт, – словно женщина в белом.
Как будто зовёт она нас за судьбою,
Её называют Фортуной, судьбою.
И белые ветви, взметнувшие руки,
Дороги, метели, улыбки, разлуки…


Снежинки как судьбы летящими звёздами падают,
Четвёртая фаза продрогшей до блеска луны.
Тропинкой хрустящей гуляю по зимнему саду я,
И между деревьев ищу уходящие сны.
Морозная ночка мерцает загадочно блёстками,
Что будет, что сбудется в этом грядущем году?
Сквозь сад этот белый в пространство уйду Гумилёвское,
Туда, где тебя я опять непременно найду.
Что сущему веку до сказок и тайн мироздания,
Какой равнодушною вечностью веет от звёздных высот?
Но, времени в пику, спешу я к тебе на свидание
В какой то неведомый с чем то двухтысячный год.
Где солнце всё так же упрямо встаёт и садится,
Где снежные яблони вечно в пушистом цвету.
Займу у Есенина лоскут небесного ситца,
Неся на ладонях к губам твоим чудо мечту.
В стране Гумилёва жирафа найду африканского,
Листком календарным открою я дверь января.
Ты, молча, пригубишь бокал золотого шампанского
И взмахом ресниц мне о чём то большом говоря…
Я вдруг понимаю средь белого царства январского, –
Что жизнь нам дарована свыше, пожалуй, не зря…


Ложится время строчками в тетрадь,
Всё чаще начинаю вспоминать.
Соскучилась по солнышку земля, –
Последняя неделя февраля.
Рыхлеет снег, глубокие следы,
Испить мне талой хочется воды.
И снятся мне вишнёвые сады,
Судьбы моей созревшие плоды.
Вдруг в облаках косматых неба синь,
Ах! Бог ты мой! Как быстро вырос сын.
И тут, пожалуй, некому помочь,
Уж мамой стала младшенькая дочь,
Пойду бродить в февральские поля,
По палубе земного корабля.
Где чью то песню слышно издаля,
Последняя неделя февраля.


З

Смотрю на похудевший календарь,
На то, как осень снова цвет меняет.
Засеребрился инеем ноябрь,
На смену золотой, – пришла седая.
Зажгу свечу и вспомню о былом,
Там город детства улицы расправил.
Теплом и светом полон отчий дом,
Там жизнь не предъявляет строгих правил.
Прошла та безмятежная пора,
Душевное сменилось состоянье!
И осень жестким росчерком пера,
Закручивает вихри мирозданья.
Я подберу упавшую звезду,
И осени вдыхая запах прелый,
К твоим ладоням молча припаду,
Как ржавый лист, сухой и огрубелый.
Я буду пить и пить из них до дна,
Нектар любви, зажмурясь и хмелея.
Ах! Осень, – все проказница она,
Ей возразить я, право, не сумею.


Должно быть это не спроста, –
О прожитом воспоминанья.
Осенних листьев пестрота,
Как предпосылка расставанья.
К глазам подкатывает грусть,
Душа в тревоге ожиданья.
Когда нибудь я возвращусь
Для совершенья покаянья.
Среди берёзок растворюсь
Однажды летним утром ранним.
Сует житейских сбросив груз,
К твоим ногам паду туманом.
Слезу нужную смахни,
Зачем печали предаваться.
Ты просто в сердце сохрани
Частицу прожитого счастья.
Хозяйка осень неспроста,
О прошлом навевает память.
Божественная красота, –
Летит с дерев златая замять.


Спаси, Христос! Или Аллах Акбар!
Кричишь в окно, в ночную темень жмурясь,
Где мечутся огни машинных фар
По лабиринтам задожделых улиц.
И стар как мир Пилатовский вопрос,
И хрупок сотворенный вновь кумир.
Где истина в житейской круговерти?
Телекомпьютерный дурманящий наркоз
Не в силах на такой вопрос ответить.
Познать, в чём смысл земного бытия,
Под шелест облетвших ржавых листьев.
Куда ведёт судьба, тропа твоя
Сквозь муки, боль и крики скандалистов?
Им пофигу, по барабану, наплевать,
Что жизнь, увы, короткая такая.
А счастье будет мимо проезжать
В полуночном, простуженном трамвае,
И каждый раз, срываясь и бранясь,
Постичь пытаясь смысл круговорота,
В стремленье знать, – что там за поворотом,
Сердечко набирает обороты,
К извечному и Тайному стремясь.


Окутав город пеной золотистой,
Октябрь повеса улицей идёт.
И разбросав монеты ржавых листьев,
Наигрывает медленный фокстрот.
И вдруг поймёшь, что нет альтернативы
У той любви в неведомом году.
Лишь слышатся знакомые мотивы,
В осыпавшемся городском саду.
Дождинки, словно слёзы на ресницах,
По стёклам окон медленно плывут.
Блондинка осень, вздорная девица,
Мне предлагает нынче рандеву.
Она под ветром сбрасывает платье,
Стучит сухими ветками в окно.
Предсказывает призрачное счастье,
Вальяжно пьёт октябрьское вино.
И смотрит на меня с прищуром лисьим,
Как долгих триста лет тому назад.
Я очиняю ей письмо из листьев,
Которое доставит листопад.


Увы, мне – окаянная душе,
Что уподобилася еси первой Еве.
Не сберегли мы Рая в шалаше,
Вкусив запретный плод на старом древе.
Достойно из Эдема изгнан бысть,
Не сохранивший Заповеди отчей.
Гордынею стремясь куда то в высь,
Теперь же долу опускаем очи.
Седьмица первая Великого Поста,
Андрея Критского канон читаю.
И воцаряется святая простота
В моей душе, – спасения я чаю.
Отца прославив, Сына вознесём,
Покайтеся, бо приде скоро час.
Смиренно склонив голову, поём,
Ты помяни, Создателю, о нас.
Он к нам протянет руку, – сын Давидов,
Спасёт, как утопающа Петра.
Простим друг другу горечь и обиды,
Великий Пост, – покаяться пора.


Я в полупровале, я в полуподвале,
В каком то раскрученном актовом зале.
Вино золотое в хрустальном бокале,
И манят в прстранство весенние дали.
Сижу на вокзале, потрёпанный томик листая Стендаля.
Пытаюсь понять, что Вы мне на прощанье сказали.
На Ваших губах терпко сладостный вкус Цинандали.
Как мало, как мало друг друга мы в жизни прощали.
А суть бытия в Моисеевых древних скрижалях.


По предзакатному небу
Летят гомонящие птицы,
Мне кажется, – я не родился и я ещё не был.
Как быстро мелькают колёсные спицы
Судьбы моей, мчащейся, как колесница.
Всё резче и чётче родные мне видятся лица,
Никак не пойму, – почему мне ночами не спится.
Я тайно желаю тебе непременно присниться,
То птицей, то в образе милого принца.
А время сурово, – таков диалектики принцип,
Тихонько желтеют судьбы моей годы страницы.


Отражаются в небе огни городов,
И всё явственней сполохи дальних костров.
Скрип шагов в одночасье,
Белый след на снегу,
Я за призрачным счастьем
Вновь куда то бегу.
Всё длиннее состав из прожитых годов,
Стынут улицы сонные от ночных холодов.
Жёлтый отблеск фонарный,
Лунный блик на стене.
То ли сон это странный,
То ли жизнь как во сне.
Виден профиль знакомый сквозь толщу веков,
Есть по чаше со злом и добром у весов.
В этом мире так сложно
Верный путь обрести
Ты прости меня, Боже!
Дай душу спасти.


Затаюсь от лихой молвы,
От мирской скоротечной славы.
Шелест прошлогодней листвы,
Женский профиль в скромной оправе.
Я опять говорю невпопад,
То ль от слёз, то ль от ветра жмурясь.
То ли снег, то ли листопад,
Над продрогшими шеями улиц.
Если можешь, – читай между строк,
Тайный смысл окончания века.
Смотрит с грустной улыбкой Блок,
На фонарь, на лёд и аптеку.
В Божьем облике человек, –
Согрешение, покаянье.
То ли лист летит, то ли снег,
Завершая виток мирозданья.


Благословен грядый! Рукоплескали люди,
К нам снизошёл Мессия, – Святый Бог!
Но, замысел лихой уже имел Иуда,
И был определён для искупленья срок.
«Пусть замолчит толпа, пускай не славословят», –
Так книжники плели для заговоров нить.
«Коль замолчат они, то камни возглаголят!» –
Законников сумел учитель осадить.
Сегодня для толпы приход Его на счастье,
Хвалебные слова так нынче горячи.
Пилатом завтра Он предастся на распятье,
И кто осанна пел, – назавтра палачи.
Мы в храме всей душой молитвы воссылаем,
И с Верою стоим, надежду обретя.
В воскресный, светлый день мы освещаем вайи,
Готовиться встречать воскресшего Христа.
Всё сбудется как встарь и снова повторится,
Дай силы нам идти по верному пути.
Терпения дай, Бог, нам на страстной седьмице,
И наш земной маршрут дай с Верою пройти.


Блестело солнце за окном,
Искрились дали.
Как будто мысли о былом,
Снега лежали.
За отуманенным стеклом
Мир искажался.
Он с чьим то замыслом тайком,
Соприкасался.
Звучала музыка вдали,
Весьма печально.
Куда то облака несли,
Смысл изначальный.
Всё думалось мне о ином соизмеренье.
В котором мы с тобой вдвоём,
И прочь сомненья.
Краснело небо от любви,
И от заката.
Вот я дыханье затаил,
Как в час расплаты.
Твой взгляд мне более сказал,
Всех откровений.
Я поднимаю свой бокал,
За те мгновенья.


Радости предшествует страданье,
Перед тем как зазвенит капель,
Как зимы прошедший увяданье,
Время, сократив и расстоянье, –
Мартовская хлесткая метель
Словно пожелтевшие страницы
Прошлого, осеннею порой,
Продолжает яростно кружиться,
Окна припорошив и ресницы.
Ей никак не хочется смириться
С близко подступившею весной.
Я смотрю в оконное пространство,
Не смотря на снега окаянство.
В своём сердце приоткрою дверь,
Веруя в святую неизбежность,
Промысла Божественного верность,
Затаив дыханье, жду апрель…


Застыли в созвездиях снежной вуали
Пространство и время, и смысл бытия.
Душа наполняется светлой печалью,
Уводит всё дальше судьбы колея.
«И белые лебеди древних сказаний»,
И женщины в белом задумчивый взгляд.
Мы носимся в море надежд и скитаний
Сегодня и завтра, и сто лет назад.
Всё вечно не так, всё опять не похоже,
А мы по старинке всё рубим с плеча.
И смотрит с укором на нас Матерь Божья,
Да тихо в подсвечнике тает свеча.


Белый свет, белый снег,
Белый стынущий стяг,
На колючем, морозном ветру шелестят.
Убыстряется времени сказочный бег.
Как всегда в никуда
Убегает сквозь пальцы водою года.
Помоги мне тогда,
Поддержи как всегда.
Отведи от меня тень нависшей беды,
Принеси мне испить освящённой воды.
Только ветер в лицо,
Только время в кольцо,
В искривлённом пространстве,
Мне чиркни письмецо
О своём постоянстве.
Тянет время состав из годов и грехов
Только бег облаков, только отблеск снегов.
Светлый ангел с крылами,
Чёрный ворон с когтями.
Кто же прислан за нами,
Мы не знаем и сами.
Отведи от меня тень нависшей беды,
Светлый ангел мой, дай мне напиться воды…


Лодчонка грудью к суше жмётся,
Кормою ластиться к реке.
Заночевать нам здесь придётся
От сует мира вдалеке.
Ночь опрокинута в распадок,
Меж елей и берёз легла.
Стоит палатка. Ну, порядок, –
Вот и закончены дела.
Понатаскали мы с тобою
За день ельцов и карасей.
И в равновесии с судьбою
Готовим скромный ужин сей.
Луна, как будто с сыром пицца.
От речки влажный ветерок.
Бормочет в котелке ушица
Трещит негромко костерок.
По чарке не грешно, должно быть,
Под звёздным пологом глотнуть.
Тут время самое подходит
Порассуждать в чём жизни суть.
Не сотворя себе кумира,
Неспешный разговор ведём.
Звучит Божественная лира,
Мы в звёздном крошеве плывём.
И не понять: где быль, где небыль,
Осознаёт душа моя, –
Мы словно в середине неба,
В кольце земного бытия.
Лишь время всё бежит куда то,
И что – то ставит нам в вину,
Давай споём про перекаты
И будем слышать тишину.


Судьбы крутые виражи
Приводят часто в гаражи.
И в этом виден свой резон, –
Душевных волн диапазон.
Там возникает резонанс,
Души и замысла нюанс.
Обсудим цены на бензин,
Не забегая в магазин,
Ведь в каждом добром гараже
Что то стоит на стеллаже
Обговорим не второпях
Вопрос о смысле бытия.
Затронем кризис мировой,
Да нам он, впрочем не впервой.
Коснёмся мировых проблем
И многих прочих, разных тем.
Уж, коль мы здесь с тобой сошлись,
То «покалякаем» «за жисть»
Ещё пропустим по одной
И к милым жёнушкам домой.


Ходили ходики, скучали,
Сквозь дни осенние, сквозь дали.
Дождили дождики, стучали,
Как стрелы из холодной стали,
В моё промозглое окно.
И женское лицо в вуали,
Когда нибудь, совсем давно,
Как будто кадры из кино.
Глаза так много мне сказали.
Слова из старого письма.
Судьбы запуталась тесьма,
Но ты звала меня сама.
Лишь дни летели чередой,
За светом наступила тьма.
Вот мы и встретились с тобой.
И всё пошло само собой.
А листья жёлтые хрустели
Вертелось время каруселью
И в воздухе плыл запах хмеля.


Над чёрной клавишей белые пальцы, – Бетховен.
Мелодии докрасна плавленый выкрик, – виновен!
Ты в том, что мир полностью стал бездуховен.
Остаться со мною под этой надменно холодной луною.
Быть может тебя это доля устроит.
Ты, я и луна, нас опять получается трое,
Пусть старенький мастер рояль потускневший настроит.
По прошлым ночам всё скрипят моих снов колесницы,
И я проношусь по векам тенью раненной птицы.
Лишь молча, смотрю на судьбы указующий перст.
Меня осеняет с далёких небес Южный Крест.
И смуглые пальцы над белою клавишной гладью,
Опомнитесь, вдумайтесь, слушайте, это Вивальди.


Нет смысла на судьбу роптать,
Просить у Бога лучшей доли.
Мне б только струны ощущать
И гриф гитары сжать до боли.
Опять разлуки и дожди,
И перестук колёс вагонных .
Я на прощанье брошу: «Жди!»
И вновь за песнями в погоню.
Мы непоседливый народ, –
Певцы, романтики, поэты.
Всегда нас вдаль с тобой зовёт
Вся география планеты.
Дороги встречи, города,
Разлуки и аэродромы.
Мы с Вами виделись, когда?
А может вовсе не знакомы.
Но, хочется в конце пути,
В кругу друзей, среди застолья,
Шепнуть тебе: «Ну, всё! Прости»,
И гриф гитары сжать до боли…


Никогда не обещал я,
Ни дворцов, ни ресторанов.
В лучшем случае я чаю,
Приносил тебе с стакане.
Никаких элитных клубов,
Никаких крутых салонов.
Целовал тебя я в губы,
Чтоб не лезть в карман за словом.
Умывал тебя зарёю,
С родника носил водицы.
И осталась ты со мною,
Моя чудо царь девица.
Ни брильянты, ни подвески,
Ни серебряные брошки .
Я кедровые орешки,
Приносил тебе в лукошке.
Так и было, – вот наука,
О любви и нежных ласках.
И теперь я нашим внукам,
Перед сном читаю сказки.


Цивилизаций древние обломки,
Мне видятся в кондитерской соломке.
На грани вожделения и стресса,
Соломка как колонны Херсонеса.
Сквозь годы, даты, смены поколений
Проносят люди целеустремленье.
И ангелов благое песнопенье,
Как первой встречи чудное мгновенье
Пройдя сквозь лес своих ассоциаций.
И лики Цицерона,Тамерлана
Улавливаю за пеленой тумана.
Истории пролистывая даты,
Усваиваю – tercium non datum.
Своей судьбы обозначая темы,
Доказываю жизни теоремы.
И не скрывая к жизни интереса,
Исследую обломки Херсонеса.
Нечётких букв и строгих цифр колонки,
Цивилизаций древние обломки.


Кровинками ягод колючий шиповник зардел,
И в шелесте листьев всё явственней грустные звуки.
Со мною на корточки август тихонько присел,
И подал свои мне полынью пропахшие руки.
Какой то загадочный пройденный нами барьер,
Преддверье чего то, что сбудется пренепременно.
Совсем уже скоро оформит лесной интерьер
Сентябрь проказник с улыбкою жёлто надменной.
Летят паутинки как письма из прожитых лет,
Да терпким вином на лугах травы спелые пахнут.
Повсюду разлит лучезарный и трепетный свет,
И чей то задумчивый взгляд удивленно распахнут.
А, впрочем, всего лишь шиповник созрел,
Вот лето готовится к новому соизмерению.
Тихонько на корточки рядышком август присел,
Мне что то шепнул и послал сентябрю приглашенье.


Свяжу в букет весь аромат июня,
До дна испив дух скошенной травы.
Я слушаю, как бродит ветер юный,
Припав губами к шороху листвы.
Здесь всё сбылось, сроднились быль и небыль,
Предначертанье высшее сбылось.
Синь неба, пыль дорог и запах хлеба,
Здесь соль земли и мирозданья ось.
За далью даль, да травы луговые,
И хочется так эту жизнь прожить –
Вплетая в полотно судьбы России
Своей судьбы трепещущую нить.

. Ещё не все пропеты песни

3. Ещё не все пропеты песни

Походные марши льются,
Да так уж заведено,
Что матери остаются
Ждать и глядеть в окно.
Весело жили на свете,
Все же одна семья.
Вдруг разъезжаются дети
Дочери и сыновья.
Над городами рассветы
Малиновые встают,
В небо стартуют ракеты,
А матери снова ждут.
Вырастила, вскормила,
Время пришло провожать.
Всё же великая сила
Так бесконечно ждать.
Замуж выходят дочки,
Женятся сыновья.
Совсем от них редко почта –
У каждого жизнь своя.
Поразъезжались детки
И редко издалека
Скупые приходят письма, –
С приветом, целую, пока…
Походные марши льются,
Да так уж заведено,
Что матери остаются
Ждать да смотреть в окно.


Глянь, мама! Глянь, как этот мир огромен.
Про жизнь свою скажу без лишних слов, –
Любовью болен и тобою болен
И потому, наверное, здоров.
Я все еще кого то вспоминаю
И чей то след затерянный ищу.
Во сне уже давно я не летаю,
Но по ночам еще стихи пишу.
Так, где же изначальное начало
Великое из всех земных начал?
Не с той ли песней мать качала
И я под милый голос засыпал.
Послушай! А не та ли песня льется
В тот миг, когда родится человек.
И мой сынишка весело смеется,
Увидев первый в своей жизни снег.
Как просто все, и все предельно ясно –
Отец и мать, и милый отчий дом,
Любовь, а жизнь действительно прекрасна.
Мы ради жизни любим и живем.
Неотделимо, как земля от хлеба,
Течет по нашим жилам предков кровь.
Неразделимы, как вода и небо,
Понятье жизнь с понятием любовь.


«Кто создан из камня,
Кто создан из глины,
А я вся искрюсь и сверкаю
Мне тело – измена,
Мне имя – Марина,
Я белая пена морская».
М. Цветаева

С тобой мы обвенчаны
Добрым июнем,
Поверь, это правда, родная.
Останься надолго
Желанной и юной –
Мечтаю, мечтаю, мечтаю…
Под солнцем ли ясным,
Под светом ли лунным,
Послушай, не ради забавы,
Поют о тебе мне волшебные струны
И никнут шёлковые травы.
Ты ждешь бригантину
Под парусом алым,
Волна мочит ступни босые.
Скажи мне, о чем ты все время мечтала.
Часы, коротая ночные.
А я все смотрю в твои милые очи
И чьи то стихи повторяю.
Ах! Эти июньские белые ночи –
Растают, как пена морская…


Я фотоальбом, словно время листаю,
Сколько прошлых годов поросло, замело…
Ах! Мама! Ты такая молодая,
Неужели так времени много прошло?
Пожелтевшее фото улыбчиво доброе,
Смотрит милая девушка, чуть головку склоня.
Это ж мама моя – молодая и гордая
С пожелтевшего фото глядит на меня.
В фотографиях жизнь до предела уменьшена,
За окном только годы, как ветры свистят.
Вот уже на меня смотрит зрелая женщина
Лишь бессонные ночи сединою блестят.
Наша жизнь у времени в лапах игрушка,
Перемешаны радость, покой и гроза
Что же ты тихо грустишь, дорогая старушка!
Но по прежнему молодо смотрят родные глаза.
С фотографии девушка смотрит мечтательно
Улыбается тихо, мечту затая.
Узнаешь ли себя?
Посмотри повнимательней
Это взрослая внучка такая твоя.


Сентябрьский день, воспоминанья,
Кружится тихий листопад.
Ищу ответ у мирозданья,
Как много лет тому назад.
Опять кого то нет со мною,
Гляжу в заоблачную синь.
Звучат натянутой струною
Слова: «Как быстро вырос сын».
Душа. Как трепетная птица,
Стремленья тайною полна.
Лишь тонкой нитью серебрится
Пробившаяся седина…


Возвращается осень с завидным её постоянством,
Распахнув руки улицы, город смущенно притих.
Так давайте кружить в мелодичном осеннем пространстве,
Будет царствовать нынче сентябрь во дворах городских.
Словно нить Ариадны вист серебром паутинка.
Погружается город в лазурного неба купель.
В переулке слышна нам знакомая с детства пластинка
И под звуки рояля плывёт золотая метель.
Это было уже или так или очень похоже,
Вальса старого звук и раскрытое в осень окно.
Просто стали с тобою мы на год моложе,
А сентябрь продаёт золотые билеты в кино.
Впрочем, это пустяк. Ничего то вообще не случилось.
Только стало прохладней чуть чуть и туман по утрам.
Знаешь, это судьба проявила к нам царскую милость,
Отпустила сентябрь побродить по знакомым дворам.


Мне ветры дальней стороны
Поют лирические песни.
Под аккомпанемент весны
Жизнь сразу станет интересней.
Вновь дали сказочно ясны,
Март входит в город осторожно.
Такие ночью сняться сны, –
Что и придумать невозможно.
Твой волос нежно теребя,
Весенний вечер пробегает.
Ты слышишь, я люблю тебя!
Ну, что тебе ещё? Не знаю.


Твои волосы пахнут июнем,
Лесом, степью, волною морской.
О тебе мне волшебные струны
Пропоют с непонятной тоской.
Ты положишь на плечи мне руки.
Улыбнешься и словно всерьез
Мне задашь про судьбу и разлуки
Чуть наивный житейский вопрос.
Впрочем, это давно всем знакомо.
Так, наверное. Будет всегда.
Я опять уезжаю из дома.
Вдаль летят по судьбе поезда.
Робкий ветер, совсем еще юный
Улыбнется, тебе повстречав.
Твои волосы пахнут июнем.
Терпким запахом ягод и трав.
Это всё уже было когда то,
Это все повторится опять.
Мы все едем и едем куда то, –
То судьба, то мечту догонять.


Ставит девушка свечи,
Хор церковный поёт.
Полудетские плечи,
Мысли тайной полёт.
Здесь под куполом Храма,
Отрешась от суеты,
Возникает тот самый
Вечный мир красоты.
Не убий, не укради, –
Всё, что ясно для нас,
Славы мелочной ради
Преступаем подчас.
И не знаем покоя,
Видим мрачные сны
Нарушаем Устои.
Что в Завете даны.
Ставит девушка свечи, –
Вот она, красота.
Так вглядись, человече,
В светлый облик Христа.


В такую пору здесь метель
Порой, всю ночь шалит, поёт, тоскуя,
Но скоро в город ввалится апрель,
Окрасив небо в краску голубую.
Шагает март по снегу босиком,
И отступают зимние туманы.
Ещё морозно, но уже тайком
Березки примеряют сарафаны.
Опять принцесса будет не до сна
И рыцари забудут о покое.
Над нами нынче царствует весна –
И мне никак не справиться с собою.


Где тонко, – там всегда и рвётся нить.
Вопрос извечный – «быть или не быть?»
Молю, пусть Бог простит мои грехи,
Так и живу, пишу свои стихи.
Переверну листок календаря
С надеждою, что прожит день не зря.
Отвечу на упреки: «Ну и пусть»,
Перечитать Ахматову возьмусь.
Нет смысла на судьбу свою роптать,
Уж лучше милых грешниц целовать.
А по утрам замаливать грехи,
Вот так и получаются стихи.


Читала девушка стихи,
И носик морщила забавно.
А мне подумалось, – как странно,
Про добродетель и грехи,
О расстояньях и разлуке.
Не дай мне Бог с ума сойти.
Какие трепетные руки
Какие сладостные муки
Она должна в себе нести.
Душа парила между строк,
Неужто я по ней страдаю?
Я вслед шепчу ей, – Дай Вам Бог!
А что еще сказать, не знаю.


Легки штрихи судьбы моей, –
Стихов наброски.
Словно скрижали Моисей –
Строгаю доски.
Как голос предков сквозь века,
Через туманы.
Держу сокровище в руках, –
Отцов рубанок.
И вьются стружки кружева,
Как будто строчки.
Сложу отдельные слова
Листок к листочку.
Веду неспешный разговор
С соседом новым.
Фортуны штопаю забор
В саду вишнёвом.
Еще горит в груди огонь
Особой стати.
Согреет душу и ладонь
Рубанок батин.


Не надо сетовать, что злая
Судьба индейка подвела.
Не стоит ехать на Гавайи,
Пока в России есть дела.
Душа, я знаю, не стареет,
Лишь сохрани тепло в глазах.
Мы все играем в лотерею,
Жизнь пробегая второпях.
А за окном шумят метели,
То солнцепек такой, что страсть.
Судьба порою мягко стелет,
Да очень часто жестко спать.
По осени дожди косые, –
Разверзлись хляби. Ну дела!
Но я останусь жить в России,
Пока звонят колокола…
Пересечение двух линий.
Исходной точки колдовство:
Моя судьба с судьбой России
Нерасторжимое родство.


Все дороги судьбы, где разлуки и встречи.
Где походные маршруты и бал выпускной.
Затаённой мечты догоревшие свечи,
И тот край, что зовёт родной стороной.

Припев:
Трамвай судьбы, мой старенький трамвай,
Идет от остановки День Рожденья,
И до конца – до мира сотворения,
Поехали, мой друг, не унывай!

Пыль походов былых оседает с годами,
Ветер дальних дорог, солнца луч в облаках.
Неужели все это было пройдено нами,
Подтверждается просто – сединой на висках.
Я частенько ошибки свои вспоминаю,
Лишь мелькают, как старые фильмы года.
А порою мне кажется, – еду в трамвае
В незнакомом мне городе, сам не знаю куда.

Припев:

Что такое добро, простота, суета, человечность?
Мне вопросы покоя по ночам не дают.
Не волнуйся, кондуктор, я сойду на конечной.
Все трамвайные линии, слив в единый маршрут.
Встрепенется душа, улетающей птицей,
Улыбнется Фортуна, пройдя стороной.
И сегодняшней ночью мне должно быть , приснится
Тот далекий и близкий мой бал выпускной.

Припев:


Рассуждения канта о вещи в себе,
Никогда не дано нам понять до конца.
Есть ли смысл в человеческой нашей судьбе?
Мы небесного вновь вопрошаем Творца.
Словно агнцы, – по небу стада облаков,
В запредельную высь устремляемся мы взгляд.
И плывут перед нами сквозь толщу веков:
Вечный Рим, Вифлеем, Назарет и Царьград.
Манускрипты пылятся, ветшают тома.
Слышен времени стук или конских копыт –
Легион это Римский иль Батыева тьма?
Третьим Римом Москва на шеломах стоит.
Поднимается дым от походных костров, –
Мир народам солдаты несут на мечах.
Хмель от пепла поверженных в прах городов,
Вкус от слова война как вино на устах.
Болен мир, человечество, словно в бреду.
Эй! Опомнитесь, люди, покуда есть час!
А иначе – всем сгинуть в горящем аду.
По делам ведь воздается любому из нас.
От меча ли, в объятьях дано умереть,
Иль в пустыни от жажды, – все в Божьих руках.
Лишь крещенье своим победившие смерть,
Ждут Спасителя Мира с надеждой в глазах.


Меня,как встарь, волнуют по весне
И старые, и молодые лица.
Мне в эти дни так хочется влюбится,
И милый образ увидать в окне.
Опять во всю горланят воробьи,
Спать не дают весенние трамваи.
Ночами я всё время вспоминаю
Твои глаза и волосы твои.
Весенний дождь,апрельский ералаш,
Ах ! Эти бесшабашные апрели,
И ночью босиком летишь с постели,
Чтоб в темноте нащупать карандаш.
Не за горами первая гроза,
Разлуки, встречи и опять разлуки.
Твои ко мне протянутые руки
И милые усталые глаза.


«И белые лебеди древних сказаний
На старое выйдут крыльцо».
Н. Гумилев

Кто на ладонях нам рисует линии?
Словно следы неустанной борьбы,
Белые лилии, белые лилии –
Светлые символы русской судьбы.
Прошлого образы в памяти всплыли ли,
Белые лебеди – девственный цвет.
Хрупкой судьбы разбегаются линии,
Вечный вопрос и молчанье в ответ.
Встречи, разлуки, былые предания,
Чьё то до боли родное лицо.
Белые лилии, свет и страдания,
Белые лебеди, – время в кольцо.
Дали, зовущие исчерна синие,
Как предсказанья счастливой судьбы.
Белые лилии, чёткие линии, –
Вдоволь всего и гульбы, и пальбы.
В темно зеркальной воде отражение –
На берегу белокаменный Храм.
Вера, Надежда, Любовь, Воскресенье,
Спас на Крови и Святой Валаам.
Как же нам жить? Умирать за Россию ли.
Нашим молитвам, Создатель, внемли.
Белые лебеди, Храм и лилии, –
Свет во спасенье Российской земли.

свириденко текст

свириденко текст

Recommandé

Recommandé

Contenu connexe

Tendances

Tendances (20)

Similaire à свириденко текст

Similaire à свириденко текст (20)

Plus de eid1

Plus de eid1 (20)

свириденко текст