Жемчужина - русское издание. Редактор-издатель Тамара Малеевская, Австралия.

1. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 1
Дорогих читателей, подписчиков и друзей журнала
– везде, куда попадает «Жемчужина» -
поздравляем с Рождеством Христовым и Новым годом!
Счастливых пожелаем дней,
Удачи, бодрости, здоровья,
Побольше добрых новостей
И чтобы мир наш стал светлей...
(Музыка Борисова В.Д.)
Я верю: зазвонят колокола
И на земле, поруганной когда-то,
Поднимутся златые купола,
Да будет это место вечно свято! Трепетали крылья ночи
Я верю: зазвонят колокола... От порывов ветра грозных,
Молебном первым стены освятив, Небо куталось устало
Смиренно преклоним свои колени, В шаль пушистых, тёплых туч...
И возликует в небе херувим Разлетались шали клочья
Во имя всех грядущих поколений. Вихрем бабочек морозных,
Их сердитым ветром гнало
Я верю: зазвонят колокола... С поднебесных серых круч.
«Отца и Сына и Святого Духа», Ветер злобно и тоскливо
Под куполом сольются голоса, Небо снежной пудрил пылью
Знаменьем крестным окрыляя руки, И, бушуя, завывая,
И «Верую...» услышат небеса. Гнев искал на ком излить...
Я верю: зазвонят колокола... Затихал, и с новой силой
Я верю: зазвонят колокола Ввысь летел, расправив крылья...
И на земле, поруганной когда-то, Всё хотел, зачем не зная,
Поднимутся златые купола, Звёзды в небе потушить.
Вспыхнул радостно и нежно
Да будет это место вечно свято! В небе утра луч приветный...
Я верю: зазвонят колокола... Много на землю упало
Я верю: зазвонят колокола... Белокрылых мотыльков.
Успокоился мятежник
Надежда Селина. И уснул в тиши рассветной,
«Странница», г. Н. Тура, Россия 2004 г. И лежало покрывало
На земле из облаков.
Вера Кондратович.
«Рубеж», 1938 г. Харбин.
ЮМОР
О происхождении слова ....
Слово «визиты» происходит отнюдь не от французского «визитэ». Оно - чисто наше, рус-
ское, самобытное, и явилось на свет вот как...
Некто, объезжая своих многочисленных знакомых, всё понукал извозчика - «А ну, поско-
рей вези ты!» - знавшего и чтившего пословицу «тише едешь - дальше будешь». Извозчик
слушал, слушал понукания и начинал ворчать, тошно ему было день-деньской слышать одно и
то же: - «Ох, уж эти мне визи-ты!» Тут-то и был филологический корень модного слова, утвер-
ждают знатоки старинушки, сидя в трактире...

2. 2 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
Апокалипсическое
Жуткое время! Пора испытаний
Ныне настала по воле Творца.
Годы проходят, но чашу страданий
Мы не испили ещё до конца.
Словно в каком-то гнетущем кошмаре
Молитва ко Пресвятой Богородице
(из великого повечерия)
Мечутся люди, но – выхода нет...
Целые царства в кровавом угаре
Тебя призываю, Пречистую Деву,
Бьются на смерть, добиваясь побед.
Владычицу мира – небес и земли:
Думы, сомнения сердце тревожат: Внемли похвалы неискусной напеву
Что будет дальше? Чем будем жить? И грешника скорбной молитве внемли...
Кто в этой тяжкой године поможет Надежда и радость сердец безнадёжных,
Душу утешить и дух укрепить? Заступница в скорби и помощь в борьбе,
Отрада смущённых, душою тревожных, -
Это ли жизнь? Средь страданий и горя Я, грешник ленивый, взываю к Тебе:
Сдвинут светильник и светоч угас... Меня не гнушайся! И делом, и словом,
Грозно бушует житейское море Умом, и безумьем, и бурей страстей
И свирепеет всё с часу на час... Я весь осквернился. Небесным покровом
Покрой, Всеблагая, рукою Твоей!
Вечная правда, всегда неизменная, И Господа Сына, Владыку вселенной,
Ныне забыта... Воздвигнут кумир. Моли за меня дерзновенно, как Мать,
Гибнут народы. Трепещет Вселенная. Да примет мой вопль покаянья смиренный
В самых основах колеблется мир. И даст мне святую Свою благодать...
Боже Всесильный! К Тебе обращаем Мои прегрешенья простит и забудет,
Скорбный призыв свой: «Спаси нас, прости!» Возлюбит меня по молитве Твоей
Только в любви Твоей мы уповаем И ревность к божественной правде возбудит,
Мир и отраду душе обрести. И сердце согреет любовью Своей.
А Ты, Всеблагая, всегда будь со мною -
Царство Твоё неизменно от века, Меня охраняй наяву и во сне,
Правда и милость не знают границ. Веди ко спасенью надёжной стезёю,
Ты и в страданьях хранишь человека, Защитой будь, помощью, радостью мне!
И пред Тобой мы склоняемся ниц... И в час моей смерти явись, как отрада,
Как нежная Мать к изголовью приди, -
Даруй нам крепость! Дай веру сердечную! Рассей, прогони силы тёмные ада,
Чтоб мы, в свободе от тяжких оков, И душу мою ко Христу приведи!
Славили Благость Твою бесконечную В день судный, в час страшной душевной тревоги,
Чрез поколенья, и в роды родов! Избавь мою душу от муки огня,
Введи её в светлые рая чертоги,
Яко Твоя есть Святая Держава, Наследником Сына соделай меня!
Милость Твоя – угнетённых покров,
И Твоё царство, и сила, и слава Е.Д.
Ныне и присно, во веки веков!
Архимандрит Филарет (Вознесенский).
г.Харбин. У земного огня – не согреться,
«Православная Русь» № 14, 1967 г. Не насытиться хлебом земным!
Мне б от этого мира отречься,
Покоряясь законам иным...
Позабыть все земные желанья,
Быта мелочный, суетный строй,
Для любого живого созданья
Быть воистину доброй сестрой;
Всех любить, тихо скорби приемля,
И смиряться с нежданной бедой.
Вновь Господь нашу грешную землю
Омывает крещенской водой...
Лариса Кудряшова.
Санкт-Петербург.

3. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 3
2. Что есть патриотизм.
Патриотизм есть чувство любви к родине, и потому
он, как и всякое чувство, а особенно чувство любви,
уходит корнями в глубину человеческого бессознатель-
ного, в жилище инстинкта и страстей, куда далеко не вся-
кий любопытный глаз имеет доступ. Однако есть ступень
духовного опыта и сила духовного видения, которая этот
доступ открывает. Тогда обнаруживаются следующие
формы и законы.
Прежде всего, обретение родины должно быть пере-
жито каждым из людей самостоятельно и самобытно.
Никто не может предписать другому человеку его родину
– ни воспитатели, ни друзья, ни общественное мнение, ни
государственная власть, ибо любить и радоваться, и
творить по предписанию вообще невозможно. Патрио-
тизм, как состояние радостной любви и вдохновенного
творчества, есть состояние духовное, и потому он может
возникнуть только в порядке автономии (свободы) – в
И.А. ИЛЬИН 1883-1954 личном, но подлинном и предметном духовном опыте.
Всякое извне идущее предписание может помешать этому
опыту и привести к злосчастной симуляции. Любовь возникает «сама», в лёгкой и естественной
предметной радости, побеждающей и умиляющей душу. Эта свободная предметная радость или
осеняет человека – и тогда он становится живым органом любимого предмета и не тяготится
этим, а радуется своему счастью; или она минует его душу - и тогда помочь ему может только
такое жизненное потрясение, которое раскроет в нём источники духовного опыта и любви.
Так называемый «казённый», внешне принудительный, официальный патриотизм далеко не
всегда пробуждает и воспитывает в душе чувство родины, нередко даже повреждает его. А
между тем опытный и тактичный воспитатель может действительно пробудить в ребёнке
настоящий патриотизм. Но именно пробудить, а не навязать. Для этого он сам должен быть
искренним и убеждённым патриотом и уметь убедительно показывать детям те глубины и
прекрасности родины, которые на самом деле заслуживают любви и преклонения. Он должен
не «проповедовать» любовь к родине, а увлекательно исповедовать и доказывать её делами,
полными энергии и преданности. Он должен как бы вправить душу ребёнка в духовный опыт
его родины, вовлечь её в него и приучить её пребывать в нём и творчески расцветать в нём.
Тогда патриотическое самоопределение осуществится свободно и непосредственно. И ребёнок
станет незаметно живым органом своей родины.
В основе такого слияния или сращения лежит всегда некоторая однородность в путях и
способах духовной жизни: человек может узнать свой народ, прислушиваясь к жизни своего
личного духа и к духовной жизни своего народа и узнавая своё творчество в его путях, а его
пути в своём творчестве. Это даёт ему радостное, уверенное чувство, которое можно выразить
словами: «Я – как он; он – как я...». Или ещё: «Мой дух – как его Дух; его Дух – как мой дух».
И, следовательно: «Я есьм дух от Духа его; я принадлежу ему, а потому – ему моя любовь, моя
воля, моя жизнь...»
Вникнем в этот процесс основательнее и глубже, и мы найдём следующее.
Патриотическое единение людей покоится на некоторой сопринадлежности их, столь есте-
ственной и священной, сколь необходим, естественен и священен человеку сам духовный
Предмет и духовный способ жизни. Люди связуются в единую нацию и создают единую роди-
ну именно в силу подобия их духовного уклада, а этот духовный уклад вырабатывается посте-
пенно, исторически из эмпирической данности – внутренней, скрытой в самом человеке (раса,
кровь, темперамент, душевные способности и неспособности), и внешней (природа, климат,
соседи). Вся эта внутренняя и внешняя эмпирическая данность, полученная народом от Бога и
от истории, должна быть проработана духом, причём она и со своей стороны формирует дух
народа, то облегчая ему его пути, то затрудняя и загромождая им. В результате возникает
единый национально-духовный уклад, который и связует людей в патриотическое единство.
Бремя эмпирического существования вообще преодолевается только творчеством, т.е.
созданием новых ценностей в страдании, в труде, во вдохновении. Человека вообще освобож-
дает только порыв к духу, только осуществление духовных состояний. Личный страх и опас-

4. 4 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
ность, личное страдание и гибель перевешиваются и превозмогаются только тою любовью и
тем радованием, которые посвящены негибнущему, божественному содержанию. И вот в этом
творчестве и особенно в этом духовном творчестве каждый народ имеет свои специфические
особенности, образующие его национальный духовный уклад или, выражаясь философически,
его национальный духовный акт.
Так каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает; по-своему ленит-
ся, трудится, хозяйствует и отдыхает; по-своему горюет, плачет, сердится и отчаивается; по-
своему улыбается, смеётся и радуется; по-своему ходит и пляшет; по-своему поёт и творит
музыку; по-своему говорит, декламирует, острит и ораторствует; по-своему наблюдает, созер-
цает и создаёт живопись; по-своему исследует, познаёт, рассуждает и доказывает; по-своему
нищенствет, благотворит и гостеприимствует; по-своему строит дома и храмы; по-своему
молится и геройствует... Он по-своему возносится и падает духом; по-своему организуется. У
каждого иное чувство права и справедливости, иной характер, иная дисциплина, иное пред-
ставление о нравственном идеале, иная политическая мечта, иной государственный инстинкт.
Словом, у каждого народа иной и особый национальный духовный акт.
Самые узлы исторические данного характера – инстинкта, страстей, темперамента, чувства,
воображения, воли и мысли – распутываются и расплетаются у каждого народа по-своему; и
по-своему же он превращает эти нити в духовную ткань. В борьбе души с её ограниченностью
и с её несчастьем, с её страстями и с её невозможостями каждый индивидуальный человек сла-
гает себе особый духовный путь; но именно этот путь выстраданной духовности родит индиви-
дуальную душу сходством и близостью с другими душами единого национального лона.
Замечательно, что нити душевного и духовного подобия связуют людей глубже, а потому и
крепче других нитей. Самый путь и способ личного одухотворения, самый ритм духовной
жизни в её созерцании и действии, самый характер умственного интереса, самая степень духов-
ной жажды и удовлетворения, самый подъём отчаяния и славословия – всё скрепляет души
единого народа подобием и близостью. Это подобие ведёт к тому, что люди связываются вза-
имным, глубоким тяготением, заставляющим их дорожить совместною жизнью, устраивать её и
совершенствовать её организацию. Сходство в духовной жизни ведёт незаметно к интенсивно-
му общению и взаимодействию, а это, в свою очередь, порождает и новые творческие усилия, и
новые достижения, и новое уподобление. Духовное подобие родит духовное единение, и обрат-
но. И весь этот процесс духовного «симбиоза» покоится в последнем счёте на сходном пережи-
вании единого и общего духовного предмета. Нет более глубокого единения, как в одинаковом
созерцании единого Бога, но истинный патриотизм и приближается к такому единению.
Это не значит, что все сыны единой родины должны быть одного религиозного испове-
дания и принадлежать к единой церкви. Однако патриотическое единение будет несомненно
более тесным, интимным и прочным там, народ связан не только единой территорией и
климатом, не только государственной властью и законами, не только хозяйством и бытом, но и
духовной однородностью, которая доходит до единства религиозного исповедания и до принад-
лежности единой и единственной церкви. Патриотическое единение есть разновидность духов-
ного единения, а поклонение Богу есть одно из самых глубоких и сильных проявлений чело-
веческого духа.
Эту религиозную основу патриотизма культивировали ещё древние, языческие народы. Для
них гражданственный патриотизм был прежде всего делом поклонения богам родного города.
Клятва юноши, вступающего в кадр граждан, гласила: «Буду оборонять святилища и священ-
ные обряды и почитать святыни моей родины» (Поллукс); согласно этому «быть гражданином»
было равносильно «соучастию в жертвоприношениях» (Демосфен). Подобное этому мы нахо-
дим у римлян, напр., у Цицерона, этого холодного мастера огненных слов: «Здесь моя вера,
здесь мой род, здесь след моих отцов; я не могу выговорить, какой восторг охватывает моё
сердце и моё чувство...»
Так, в древности начало религиозного единения и начало патриотического единения просто
совпадали: единый народ творил единую духовную культуру и имел единую веру. В дальней-
шем процессе исторической дифференциации появились патриотические общины, не связан-
ные единой религией, а также религиозные союзы (церкви), члены коих принадлежат к различ-
ным нациям, родинам и государствам.
Различие между религиозной и патриотической общиной состоит в том, что в религии
люди любят Бога и верят в Бога, а в патриотическом единении люди любят свой народ в его
духовном своеобразии и верят в духовную силу и в духовное творчество своего народа. Народ –
не Бог, и возносить его на уровень Бога – слепо и грешно. Но народ, создавший свою родину,
есть носитель и служитель Божьего дела на земле, как бы сосуд и орган божественного
начала. Это относится не только к «моему» народу (кто бы он ни был), но и ко всем другим

5. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 5
народам, создавшим свою духовную культуру. Следовательно, это относится и к моему народу,
а это для меня теперь важнее всего.
И вот, если мы взглянем глубже и пристальнее, то мы увидим, что каждый духовный акт
имеет своё особое душевно-духовное строение, слагаясь по-своему из инстинктивных влече-
ний, чувства, воображения, мысли, ощущения и внешних поступков. Так обстоит и в религиоз-
ной вере, и в познании, и в нравственности, и в искусстве, и в правосознании, и в труде, и в
хозяйственной деятельности, словом, во всей духовной жизни человека. Оказывается, что так
обстоит дело не только в личной жизни каждого данного человека, но и в жизни целых народов.
Каждый народ вынашивает и осуществляет в своей истории душевно-духовные акты особого
национального строения, которые и придают всей его культуре своеобразный характер. И
каждое создание этой культуры – начиная от резного украшения на избе и кончая учёным трак-
татом, начиная от национальной пляски и кончая музыкальной сонатой, начиная от простона-
родного костюма и кончая национальным героем или собором расцветает и цветёт в его духов-
ном саду и слагается как бы в духовную гирлянду, которая связует его в единство крепче
всяких законов или оков. Каждое духовное достижение народа является единым, общим для
всех очагом, от которого размножается, не убывая, огонь духовного горения; так что вся систе-
ма национальной духовной культуры предстаёт в виде множества общих возжжённых огней, у
которых каждый может и должен воспламенить огонь своего личного духа. И пламя это,
перекидываясь на новые очаги, сохраняет свою изначальную однородность - и в ритме, и в
силе, и в окраске, и во всём характере горения. Так народы слагаются в своеобразные духовные
единства, а отсюда - всякая внешняя эмпирическая связь (расовая, пространственная, истори-
ческая) получает своё истинное и глубокое значение.
Вот почему национальный гений и его творчество оказываются нередко предметом особен-
ной патриотической любви.
Жизнь народного духа находит себе в творчестве гения сосредоточенное и зрелое выраже-
ние. Гений говорит от себя, но не за себя только, а за весь свой народ; и то, о чём он говорит,
есть единый для всех, но неясный большинству, а многим, может быть, и недоступный Пред-
мет; и то, что он говорит о нём, есть истинное, подлинное слово, раскрывающее и природу
Предмета, и сущность народного духа; и то, как он говорит это слово, - разрешает скованность
и томление народного духа, ибо слово его рождено духовным актом национального строения и
несомо подлинным ритмом народной жизни.
Гений подъемлет и несёт бремя своего народа, бремя его несчастий, его исканий, его жиз-
ни, его исторического и естественного существования; и, подняв его, он несёт его творчески к
духовному разрешению всех его узлов и трудностей. Он одолевает это бремя, он торжествует,
он одерживает победу, и притом так, что его победа становится – на путях непосредственного
или опосредствованного общения - источником победы для всех, связанных с ним нацио-
нально-духовным подобием. Гению дана та мощь, о которой томились и ради которой страдали
целые поколения в прошлом; и от этой мощи исходит и будет исходить духовная помощь и
радость для целых поколений в будущем. Он учит своих братьев духовной победе; он показы-
вает им, как они могут сами стать духовными победителями. Творческое достижение гения ука-
зывает путь всем ведущим полутворческую жизнь; им стоит только воспринять его создание и
его творчество, художественно отождествиться с ним – и в этом воспроизведении и подра-
жании они найдут себе ту духовную свободу, без которой они остались бы обречёнными на
томление и соблазны.
Вот почему гений всегда остаётся для своего народа живым источником духовного осво-
бождения, радости и любви. Он есть тот очаг, на котором, прорвавшись, вспыхнуло пламя
национального духа. Он есть тот вождь, который открывает своему народу прямой доступ к
свободе и к божественным содержаниям, - Прометей, дарящий ему небесный огонь; Атлас,
несущий на своих плечах духовное небо своего народа; Геракл, совершающий от его лица свои
подвиги. Его акт есть акт всенародного, национального самоопределения в духе; и к творчеству
его потомки стекаются как к единому и общему алтарю национального Богу-служения.
Гений ставит свой народ перед лицо Божие и выговаривает за него и от его имени символ
его предметной веры, его предметного созерцания, знания и воли. Этим он открывает и утвер-
ждает национальное духовное единство, то великое духовное «МЫ», которое обозначает самую
сущность родины. Гений есть тот творческий центр, который оформляет духовную жизнь и
завершает духовное творчество своего народа; этим он оправдывает жизнь своего народа перед
Богом и потому перед всеми остальными народами истории – и становится истинным зижди-
телем родины...
Итак, обосновать идею родины и чувство патриотизма, значит - показать не только их
неизбежность и естественность в историческом развитии народов, и не просто их государствен-

6. 6 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
ное значение и их культурную продуктивность, но – их верность перед Богом, их религиозную
(сверхисповедную и сверхцерковную) священность, а потому их правоту перед всем человече-
ством; что мы и сделали.
Тот, кто говорит о родине, разумеет (сознательно или бессознательно) духовное единство
своего народа. Это есть единство, возникшее из инстинктивного подобия, общения и взаимо-
действия людей в их обращении к Богу, к данной от Бога внешней природе и друг к другу. Это
единство вырабатывается исторически, в борьбе с природой, в создании единой духовной
культуры и в самообороне от вторгающихся нарушителей. Это единство закрепляется свое-
образием национально-духовного акта и системой навязывающихся исторически-культурных и
государственно-хозяйственных задач. Каждый народ призван к тому, чтобы принять свою
природу и историческую «данность» и духовно проработать её, одолеть её, одухотворить её
по-своему, пребывая в своём, своеобразном национально-творческом акте. Это его неотъемле-
мое, естественное, священное право и в то же время это его историческая, общечеловеческая
и, что самое главное, - религиозная обязанность. Он не имеет духовного права – отказаться от
этой обязанности и от этого призвания. А раз отказавшись, он духовно разложится и погибнет,
он исторически сойдёт с лица земли.
Иными словами: каждому народу даётся от природы и от Духа Божия. Каждый народ
призван принять и природу, и Дух, и Духом одухотворять и себя, и природу. Это одухотворе-
ние у каждого народа совершается своеобразно и должно протекать самостоятельно. Нацио-
нальная духовная культура есть как бы гимн, всенародно пропетый Богу в истории, или духов-
ная симфония, исторически прозвучавшая Творцу всяческих. И ради создания этой духовной
музыки народы живут из века в век, в работах и страданиях, в падениях и подъёмах, то паря к
небу, то влачась долу, - вынашивая своеобразную молитву труда и созерцания на поучение
другим народам. И эта музыка духа своеобразна у каждого народа, и эта музыка духа есть
Родина. И каждый человек узнаёт свою родину потому, что его личная музыка духа отклика-
ется на её всенародную музыку; и, узнав, он врастает в неё так, как врастает единичный голос
в пение хора.
Вот почему мы утверждаем, что Родина есть нечто от Духа Божия: национально воспри-
нятый, взращённый и в земные дела вработанный дар Духа Святого. Нельзя погасить в себе
эту святыню. Ею надо жить. Её надо творчески и достойно блюсти в себе. Её нельзя отдать в
порабощение или в попрание другим народам. За неё стоит бороться и умереть. И всякий
христианин, увидевший это, постигший это, призван не отзываться на соблазны пустого и
лицемерного интернационализма, а мужественно и честно поставить перед собою все пробле-
мы, смущающие его христианскую совесть, и искать разрешения в духе истинного, духовного
патриотизма.
И. ИЛЬИН.
Родина есть священная тайна каждого
человека, так же, как и его рождение. Теми
же таинственными и неисследимыми связями,
которыми соединяется он чрез лоно матери со
своими предками и прикрепляется ко всему
человеческому древу, он связан чрез родину и Я твой... Пусть ропот укоризны
с матерью-землёй, и со всем Божиим За мною по пятам бежал,
творением. Нужно особое проникновение, и, Не небесам чужой отчизны, -
может быть, наиболее трудное и глубокое, Я песни родине слагал!
чтобы познать самого себя в своей природной Как ни тепло чужое море,
индивидуальности, уметь полюбить своё, род Как ни красна чужая даль,
и родину, постигнуть в ней самого себя, Не ей поправить наше горе,
узнать в ней свой образ Божий. Размыкать русскую печаль!
С. Булгаков.
НЕКРАСОВ.

7. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 7
(Рассказ)
В России праздник Рождества Христова был радостный, таинственный...
Среди стужи, морозов, среди занесённых снегом селений, долин и лесов, в глубине ночного
неба мерцали яркие звёзды и полный месяц лил таинственный свет на дорогу, по которой мы
ехали со станции. На краю большого леса, где огромные ели опустили до земли свои ветви под
тяжестью снега, мелькнул огонёк избушки.
- Стой! Заедем погреться! – крикнули мои друзья с передней подводы.
Возчик обернулся и вопросительно посмотрел на меня:
- Холодно чтой-то... мороз трещит!
В небольшой сторожке лесного сторожа Захара было убого. Дети Захара с испугом посмо-
трели на нас, когда мы вошли. Жену Захара освещала топившаяся печка.
- Эх, вот ведь, кто... – сказала она. – А Захара-то нету. В Ремешки ушёл. Вот, рада! Погрей-
тесь, озябли, поди... Я сейчас самовар поставлю. Стужа большая: прямо всю ночь мороз в
стены стучит, пугает...
Озябшие люди топали ногами об пол, чтобы согреть их.
В углу перед иконой горела восковая свечка и мирно освещала угол тёмной избы.
- Санька, - сказала мать, - зажги-ка лампочку, а то темно гостям.
Охотники скинули шубы и сели на лавки. А Коля Курин полез на печку.
- Куда ты! – закричал на него Василий Сергеевич.
- Озяб. Зуб на зуб не попадает. Хорошо, что заехали в избу, а то я уже думал - замёрзну!
Охотники грелись у печки. Павел Александрович тоже полез на печку.
- Довольно странно, - сказал он, - первый раз в жизни застыл! И всё оттого, что заснул. Я,
ведь, ехал и дремал. Может быть, замерзал..?
- Надо сразу же в чай налить коньяку! – посоветовал Иван Иванович.
- Меня тоже дрёма одолела, - сказал Коля. – Я даже сон видел: на ёлках свечки горят; и
девушка такая... в кике такой, гранёной, изо льда; в красной кацавейке; прехорошенькая
блондинка...
Павел Александрович рассмеялся:
- Это приятно: Николай Васильевич живёт всегда в окружении прекрасного пола!
- Вот, ведь... – сказала сторожиха, ставя на стол самовар, - в лесу-то у нас глухо, а по дороге
- под горой, где мостик у речки, завсегда, кажется, красавица лесная живёт... Я сама видела под
праздник.
- Вот, не угодно ли! – поморщился Василий Сергеевич, - откуда бы ей там взяться?
- Она нешто живая?! Так... душа неутешная! А видала я: нарядная, чисто царица! Видали и
другие: говорят, из речки выходит. Вреда от неё нет. Милостива. Я детей с радостью ждала
родить. Захар говорит: - «Роди мне сына!» А я думала: - «И дочку хорошо, для хозяйства». А
мне Бог послал вот их, - показала она на детей, сына и дочь, - двойню родила! И Захар был рад.
А когда родила, так она в окно заглянула разок...
Я посмотрел на ребятишек. Они добро смотрели на мать, - оба были красавцы, с большими
ресницами и синими глазами. В углу у печки стукнула и затрещала стена.
- Ишь, стучит «дед Мороз», - сказала сторожиха, наливая чай. – Вот этак, за прошлый год,
спали мы... А я слышу: стучит! Бужу Захара-то, и говорю: «Слышь-ка, Захар, это на крыльце
кто-то к нам стучит...» А Захар говорит: - «Чего? Это – мороз!» - и спит. А я слышу: нет,
стучит, не перестаёт! Встала, пошла к двери, а на крыльце – и впрямь стучат! Отперла засов –
человек стоит! «Пусти! - говорит, - закостенел, помираю...» Разбудила Захара. Человек вошёл.
Не знаю, кто. Высокий, кудрявый, бледный как смерть. Закачался и упал на пол. Захар развязал
ему кушак, расстегнул полушубок, лоб ему трёт, а потом расстегнул ему ворот: грудь ему
растирает, чтобы сердце согреть. «Дай, - говорит мне Захар, - водки, да поскорее!» Поворачи-
вает, качает, чтобы в себя пришёл. А у него, у человека-то, из карманов деньги сыпятся, звенят!
Золотые высыпались, и серебро – рублями... Захар-то и говорит: - «Господи, не помер бы,
чтобы в ответе не быть...»
- Ну, и что же? – спросили приятели.
- Ну, очухался. Согрелся. А Захар-то на деньги смотрит и ему говорит: - «Эх, ты деньги-то
какие с собой носишь! Почто их в лес берёшь? Почто дорогой идёшь в мороз этакий? Знать, ты
не здешний! Заплутаешь, пропадёшь! Купил бы лошадь: денег-то у тебя...» А человек-то ему и
говорит: - «Нет ли щей тёплых похлебать? А то не ел я...» Налила я ему щей. Вот он ест -
видать, что голодный. Наелся щей и – на печку. Уж день занялся, а он спит, храпит. Уж вечер, а
он всё спит. Захар будит его, а он – хоть бы что. Тут Захар говорит мне: - «Знать, недобрый

8. 8 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
человек... знать, разбойник: ишь, левольверт при нём! Побегу-ка я в центр, скажу старосте в
деревне...» И вдруг он, человек-то, с печки говорит: - «Я тебе покажу, старосту!» А Захар ему: -
«Что ж, вставай! Не жить сюда пришёл!» Человек встал с печки и засмеялся: - «Что же ты
гонишь меня в канун Рождества?» Захар его спрашивает: - «Да ты чей?» А тот ему: - «Ну, чей,
чей..! Я – вольный, гусляцкий. Далеко отсюда...» Ушёл поутру. Детям по рублёвке подарил.
Прощаясь, Захару сказал: - «Ты про меня думаешь, что я разбойник. Не бойся, тебе от меня
худа не будет!» Потом люди сказывали, что это разбойник Чуркин был...
- Нет, не разбойник, не Чуркин! – сказал возчик Батранов. – Это гусляцкий сбытчик: фаль-
шивые деньги сбывает по ярмаркам - сбудет и дальше бежит. Прячется: где - день, где – два. А
то ведь, поймают. А где же Чуркин? Это ведь, барин, он у казначеев деньги берёт. У богатеев.
Взаймы берёт. А ежели не дают, то он их на дороге поймает. Тогда уж дают. А то прямо домой
к ним придёт: тоже дают. Страшен он: поглядит разок – дашь! Он не убийца, а так - тряхнёт
маленько; ну, и смякнешь...
В это время послышался стук на крыльце. Сторожиха пошла отворять.
- Не отворяй! – закричал Василий Сергеевич. – Не пускай его! Ну его, к чёрту! А то мы его
картечью угостим!
Но дверь скрипнула. Кто-то вошёл в сени.
- Не пускай! – кричал Василий Сергеевич. – Что вы, в самом деле?! – он стал торопливо
вынимать ружьё из чехла.
На пороге показался Захар.
- Вот радость-то, Лисеич! Здравствуй, Василий Сергеевич!
- Эх ты, чёрт, напугал нас... Жена твоя про разбойника рассказывала.
Раздевшись, Захар присел к столу. Жена поставила перед ним чай, ватрушки, хлеб. Я
подлил ему в чай коньяку.
Наши возчики, напившись чаю, одевались и говорили:
- Ну, пора ехать! Отогрелись.
- Ехать? – задумался Василий Сергеевич. – Лугом поедем или лесом?
- Всё лесом, - сказал возчик Батранов.
- Лугом бы лучше... Виднее.
- А кого теперь увидишь-то?
- Как, кого?! Видите, какие голубчики ходят здесь у вас...
Павел Александрович, слезая с печи, поднял палец и сказал:
- А зачем ехать? Опять мёрзнуть? Глупо и пошло! Здесь - отлично. Распакуем кульки! Белая
скатерть есть? – строго обратился он к хозяйке.
- Есть, барин.
И она пошла к сундуку.
- А прав Павел... он не дурак! – сказал Василий Сергеевич.
Живо развязали кульки. На скатерти появились бутылки, окорок, закуски.
- Рюмок нет, - сказал Коля.
- Из чашек пить, это – класс! Понять надо... Если хотите знать, из рюмок пить, это –
пошлость.
Павел Александрович откупорил ром, разлил его по чашкам и разбавил тёплой водой из
самовара. Потом взял в рот кусок сахара и сказал:
- С наступающим..! За хозяйку и хозяина!
Он выпил залпом всю чашку.
- Замечательно! Жизнь – красота: пустыня снега, видения прекрасных дев, разбойники,
Захар, прелестные дети, и эта ночь, звезда Вифлеемская, в душе светит радость дружбы...
Привет тебе, великий праздник!
Все встали и доктор запел:
«Рождество Твое, Христе Боже наш! Возсия мирови свет Разума...»
К. КОРОВИН.

9. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 9
Изба-старуха челюстью порога
КАК-ТО В ЗИМНИЙ ВЕЧЕРОК... Жует пахучий мякишь тишины.
С. Есенин
На землю опускался один из обычных ясных зимних вечеров, каких много в северной части
России в январе. В это время года темень рано одолевает свет, окутывая скоротечным сумраком
искрящуюся белизну полей. Деревня Юрьево, что в Костромской губернии, устав от дневных
забот, погружалась в уютную дремоту. Загорались огоньками подслеповатые, припорошенные
снежком окна бревенчатых домиков, попыхивающих теплыми печными трубами. Желтые пят-
на промерзших стекол, разрисованных цветастым морозным узорцем, уже роняли свой блед-
ный свет на старую морщинистую дорогу, колдобинами ковыляющую по селу. В душных
хлевах наступавший вечер не менял устоявшегося ритма, – там, позабытая временем, монотон-
но продолжала перетирать зубами свою жвачку скотина. Вдоль улицы глаз наблюдателя всегда
мог выделить две-три безлюдные избы, глядящие на мир темными провалами распахнутых
окон и дверей. Это расторопный мужик придумал свое средство по избавлению от надоедливых
тараканов – вымораживать прусаков-интервентов крещенскими морозами, считавшимися на
Руси самыми лютыми. И хотя действие принимаемых мер не слишком длительно, все же оно на
какой-то срок позволяло перевести дух от незваных постояльцев. Во время проведения экзеку-
ций над насекомыми, жильцов санируемого дома принимали соседи. Так чередуясь, деревня
промораживала избу за избой.
Мои предки в далеких двадцатых годах не были исключением и тоже пользовались приве-
денным здесь рецептом. Сами они тогда недельку, другую, проводили у родственников, а свое
подворье навещали, дабы проведать оставленную в хлеву скотину. Происходило это как прави-
ло поздним вечером, когда дневные заботы селян тонут в ночном мраке и деревня, издали похо-
жая на кучку тлеющих угольков, лежащих среди заснеженной равнины, замирала. Над сонной
землей раскидывался чернильный шатер морозного неба, дырявый купол которого просвечи-
вается мириадами перемигивающихся звезд. Струящийся от них серебристый свет с каждой
минутой усиливается ярким месяцем, поднимающимся над снегами. Его раскаленный серп
словно выхвачен из горна. Тихо. Не слышно людских голосов, лая собак, лишь изредка, как бы
ежась от ночного холода, потрескивают продрогшие на морозе заборы. На фоне тягучего одно-
образия белесых далей, просматриваются смутными очертаниями деревья, усыпанные снегом.
Зима гуляет по свету...
Наслаждаясь дремлющим покоем позднего вечера, по дороге бредет одинокая фигура.
Далеко разносится хруст приминаемого валенками сыпучего снега. Вот фигура повернула к
дому, гостеприимно открытому морозу, прошла за угол и скрылась в хлеву, дохнувшего клубом
прогорклого пара. «Ну что, детки, заждались?» – засветив лучину, приветствовала бабушка
телку с овцами, которые в ответ заблеяли. Бабушка подсыпала корма скотине, поправила сено
и, вернувшись наружу, тщательно проверила все запоры подворья. Молчание ночи обволаки-
вало деревню, оберегая ее отдых после трудов праведных. Мороз стал пробираться в рукава,
покусывать щеки и нос. Бабушка зябко повела плечами, плотнее натянула рукавички и, с удо-
вольствием вдыхая ядреный воздух, направилась к выходу. На дорожке, ведущей к избе, выжи-
дательно уставившись на хозяйку, сидела большая серая собака. Бабушке даже показалось, что
она сумела разглядеть желтые угольки ее глаз. «Чья эта? Еще напакостничает в комнатах», -
пронеслось в голове, и рука потянулась к венику, валявшемуся недалеко от порога.
– Уходи! Уходи, нечего тебе здесь околачиваться!
Голик полетел в сторону гостьи. Собака отбежала немного и села опять. Бабушка подошла
ближе, подняла веник и снова метнула его в непонятливую нахалку. Та отбежала к калитке и
уселась на выходе, явно не собираясь уходить. Тогда бабуля рассердилась:
– Дай пройти! Ишь, расселась на дороге, окаянная!
Собака попятилась, пока не очутилась на улице. Здесь она беззвучно оскали-
лась, нагнав страху внушительными клыками, и медленно затрусила прочь. Оро-
бевшая, однако все же удовлетворенная, что прогнала приблудившуюся собаку,
бабушка возвращалась к семье, думая уже о нагретой избе с жаркой печкой и теплой постелью.
– Ты чего задержалась? – встретил ее вопросом заспанный дед.
– Да собаку гоняла! Непослушная какая-то. Я такой и не видела в нашей деревне... - она
рассказала о случившемся.
– Ведь, это серый приходил по нашу скотину! - оживился дед. - Анюта, ведь ты с волком
воевала!
– С волком?! – только и произнесла изумленная хозяйка.
Июль 2005 г. О. и Т. Киреевы.
(Россия) Тасмания.

10. 10 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
«Никакие красоты чужой страны
не заменят родины... Л. Х.»
14 июня 2005 года исполнилось 95 лет со дня рождения поэтессы Дальневосточного
русского Зарубежья Лидии Юлиановны Хаиндровой (1910-1986 гг.). Родилась она в Одессе,
воспитывалась в имении своего деда в Грузии, в селе Лехаиндраво. Отец Л.Ю. Хаиндровой был
грузин, а мать полька. Любопытно, что брат Л.Ю. Хаиндровой, поэт Леван Ивлианович, носил
фамилию на грузинский манер – Хаиндрава. Сама же Лидия Юлиановна писала, что пользуется
«русским вариантом, привыкла к нему». Шестилетним ребёнком увезли Л.Ю. Хаиндрову в
Харбин к родителям. «Моя родина – Харбин, - вспоминала поэтесса. – В России и на Кавказе я
была настолько маленькой, что совсем их не помню 1.
В Харбине Л.Ю. Хаиндрова окончила гимназию М.А. Оксаковской. С детства будущая поэ-
тесса любила читать, как и многие её сверстницы, зачитывась романами Л.А. Чарской, которая
в течение 26 лет была характерной актрисой Б. Александровского театра, позже стала автором
увлекательных романов о жизни закрытых учебных заведений («Записки институтки», «Княж-
на Джаваха», «Люда Власовская» и многих др.). «Девочкой из Джаваховского гнезда» называла
Л.Ю. Хаиндрову поэт, переводчик, журналист Ю.В. Крузенштерн-Петерец (1903-1983 гг.), пра-
внучка знаменитого флотоводца И.Ф. Крузенштерна, подчёркивая её чистоту и «наивность».
Стихи Л.Ю. Хаиндрова начала писать рано, но впервые её стихи были напечатаны в сборнике
«Излучины» в 1935 году.
Притом, что Харбин был центром культуры и книжности, в городе, как это ни пародок-
сально, ощущался «книжный голод». Журнал «Рубеж» писал, что «в эмиграции мы... всё с
большим трудом имеем возможность доставать книги (получаемые из заграницы книги, расце-
ниваясь в валюте, недоступны рядовому обывателю)»2.
Поэтические предпочтения Л.Ю. Хаиндровой вполне соответствовали мотивам, образам,
сюжетам её стихотворений. Поэтесса признавалась, что с детства любила Пушкина, М.Ю. Лер-
монтова («последнего чуть больше»). Из поэтов ХХ века ей были близки А.А. Блок, Н.С.
Гумилёв, С.А. Есенин, В.Я. Брюсов, А.А. Ахматова. «Поражал» её Б.Л. Пастернак, но «властво-
вал над всеми Н.С. Гумилёв». От Пушкина до Гумилёва – таковы ступени постижения русской
поэзии. Шли годы, что-то менялось в характере, в мироощущении Л.Ю. Хаиндровой, а любовь
к избранным поэтам оставалась для неё неизменной. Её отношения с ними строились на нрав-
ственном и личностном воздействии.
В Харбине Л.Ю. Хаиндрова получила образование, состоялась как поэтесса. Её стихи
публиковались в журналах «Рубеж», «Парус», «Понедельник», «Сегодня» (причём поэтесса
была членом редколлегии этого журнала), «Эпоха», в газете «Чураевка», в сборнике стихов и
прозы «Багульник» (Харбин, 1931). Примечательно, что в предисловии к этому сборнику
редактор-издатель Ф.Ф. Даниленко, который, как и все эмигранты, исповедовал культ Родины,
писал: «Мы живём на Востоке. Мы держим направление на Россию. И символом этого мы
избираем БАГУЛЬНИК3».
Заметим, что одним из авторов этого сборника был Вс.Н. Иванов, с которым Л.Ю. Хаин-
дрова состояла в переписке – много позже, когда оба они были репатриированы. Болезненная
тоска по Родине была выражена в простых словах Л.Ю. Хаиндровой: «Вы понимаете, что
значит «дома»?.. никакие красоты чужой (курсив мой – Н.П.Г.) страны не заменят родной
страны». (*ГМДВ им. Н.И. Гродекова, архив А.В. Ревоненко). К одному из писем Вс.Н.
Иванову, датированному 30 мая 1968 года, Лидия Юлиановна приложила подборку стихов,
которые были одобрены одной известной поэтессой. Л.Ю. Хаиндрова выполнила просьбу Вс.Н.
Иванова прислать «свои сборнички». Автор письма с грустью сообщает, что «меня ещё нигде
не печатают..; хотя стихи и не совсем плохие, но ведь их всё равно не напечатают». (Архив
А.В. Ревоненко). Объяснение этому даётся в письме к А.В. Ревоненко от 29 марта 1969 г., из
которого следует, что отношение к бывшим эмигрантам было весьма насторожённым, и адре-
сант отмечала: «У меня на радио взяли какие-то два стихотворения, но прислали письмо, прося
сообщить краткие данные о себе. Я написала кратко, но ведь нельзя было не упомянуть про то,
что я раньше печаталась и где (курсив мой – Н.П.Г.) печаталась. Так вот, очень интересно, как
1
(А.А Хисамутдинов. Российская эмиграция в Китае. Опыт энциклопедии. Владивосток, издательство
Дальневосточного университета, 2002. с. 295).
2
Там же, с. 198.
3
Там же, с. 26.

11. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 11
они будут реагировать на слово «Харбин», особенно в настоящей обстановке». (Архив А.В.
Ревоненко).
Лидия Юлиановна винила себя в нарушении принципа поэтического мастерства «ни дня
без строчки»: «Ведь я больше двадцати лет не писала ни строчки». Отсюда следует, что Л.Ю.
Хаиндрова, вернувшаяся на Родину в 1947 году, всё это время стихов не публиковала и ничего
не писала. В письме поэту и литературному критику А.В. Ревоненко (1934-1993) Л.Ю. Хаинд-
рова сожалела по поводу своего длительного творческого молчания: «Не могу простить себя за
то, что... когда мне предлагали снова взяться за стихи, ...я этого не сделала!». Просьба Вс.Н.
Иванова прислать ему сборники стихов воодушевила Л.Ю. Хаиндрову на поэтический труд. В
письме А.В. Ревоненко от 28 октября 1968 года она сообщала: «Да, я сейчас пишу. Пишу
довольно много. Есть удачи и неудачи». (Архив А.В. Ревоненко).
В Китае Л.Ю. Хаиндрова издала три поэтических сборника: «Ступени» (Харбин, 1939),
«Крылья» (Харбин, 1941), «На распутье» (Шанхай, 1943) тиражом по 200 экземпляров. Стихи,
вошедшие в эти книги, нашли благоприятные отзывы в журнале «Рубеж»: «Примирённостью,
покорностью, мягкой вуалью грусти подёрнуты все стихи Л. Хаиндровой...», «В этом малень-
ком сборнике много хороших стихов; много ярких образов, новых форм и звучных строк.
Чувствуется, что поэтесса достигла творческой самостоятельности...»4. Примечательно, что в
октябре 1941 года в советской газете «Новая жизнь» (Шанхай) была напечатана большая и
хорошая рецензия на вторую книгу её стихов «Крылья». В России, в Краснодарском книжном
издательстве, в 1976 году вышел небольшой сборник стихов Л.Ю. Хаиндровой «Даты, даты...».
Лиризм Л.Ю. Хаиндровой осложняется сюжетом, размышлением, бытовыми реалиями.
Основные темы её стихов – Родина, поэт и поэзия, любовь, разлука, смерть, старость; немало
стихотворений посвящено матери. Часто её лирический герой, как и герой М.Ю. Лермонтова,
демонстрирует душевные муки и разлад с собою:
Ну а мы? Мы – пришельцы... Мы сиры и наги.
Муза странствий манит нас. Бьёт крыльями ночь.
И, влюблённые в силу и дерзость отваги,
Мы в бессилье должны изнемочь.
В связи с этим интересно вспомнить слова Бенжамена Констана, автора любимого в пуш-
кинские времена романа «Адольф»: «Всё в нас так зыбко, что, в конце концов, мы проникаемся
чувствами, которые сперва только воображали...».
Мысль М.Ю. Лермонтова о том, что «Находишь корень мук в себе самом, / И небо обви-
нить нельзя ни в чём...» Л.Ю. Хаиндрова перестрадала и перечувствовала. Страдание, как изве-
стно, исходный момент действия, ведущего к желанному покою. Прошли годы, и устами своей
лирической героини поэтесса произнесла:
И дня я не была унылой.
Не называла жизнь постылой.
Я с гордостью по ней прошла -
Сама творец добра и зла.
Вернувшись на Родину, Л.Ю. Хаиндрова жила в городе Краснодаре, занималась педагоги-
ческой работой (была преподавателем английского языка), принимала участие в работе лите-
ратурного объединения. Многие современницы вспоминали о «бесконечной доброте» и о
чувстве долга, которое поэтесса вынесла, как нравственный урок, из жизненного кредо люби-
мого ею «трагического тенора эпохи» (А.А. Ахматова) А.А. Блока: «Не забывай долга – это
единственная музыка. Жизни и страсти без долга нет». Уже на склоне лет Л.Ю. Хаиндрова
писала:
Перемахнув через десятки лет,
Я всё ещё учусь, как жить на свете.
А может быть, и в этом весь секрет:
Учиться век, и быть за всё в ответе...
Поэтесса с нелёгкой творческой судьбой, Л.Ю. Хаиндрова не оставалась в России
безвестной, - этот жребий её пугал:
4
Там же, с. 295.

12. 12 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
Быть безвестным поэтом – и честь, и бесчестье.
Нелегко быть поэтом! Нелегко и не быть!
А может быть, и в этом весь секрет:
Но поэтессе при этом не хотелось «быть притчей на устах у всех»:
Слишком много поэтов... Не счесть их.
Мало тех, кого можно любить...
Стихи Л.Ю. Хаиндровой привлекают искренностью и чистотой чувств. Без претен-
циозной сложности, без «талантливых завитков вокруг пустоты», как определял настоящую
поэзию А.А. Блок, они обнаруживают глубину души поэтессы и потому будут всегда
интересны.
Н.П. Гребенюкова.
и.о. зав. литературным отделом ГМДВ им. Гродекова. Владивосток.
Поэзия
Л.Ю. Хаиндровой
БЕЖЕНЦЫ
Бегут чредой встревоженные годы, А старцы на библейские страницы
Как кони древнеримских колесниц, Слезливыми глазами смотрят вновь,
И снова поезда и пароходы, И вздрагивают трепетно ресницы,
На пристанях смесь языков и лиц. И в жилах так неровно бьётся кровь,
У всех в глазах, не знающих покоя, Когда они читают про изгнанье.
Стремление неведомо куда. «Куда идти?» - немой упрёк в глазах.
С какою беспредельною тоскою Тысячелетнее в груди рыданье
Они ушли из дома навсегда! И прадедов молитвы на устах.
Гонимые... Подрубленные ветви...
Тысячелетья длится тяжкий сон.
Его потом опять увидят дети -
Он словно тайным смыслом освящён.
1941
РОССИЯ ПОД ЧУЖИМ НЕБОМ
Россия, твой ветер привольный Чужое небо над тобою плачет,
Призывно и мощно поёт. С тобою женщина чужой страны,
И радостно сердцу, и больно, Ты горестно считаешь неудачи,
И просится сердце в полёт. Припоминая пройденные дни.
Но поздно! Я слишком устала... А женщина нерусскими речами
Душа каменеет моя. Старается тревогу разогнать,
О гребень девятого вала И мальчик твой, с твоими же же глазами,
Моя разобьётся ладья. Не может всей тоски твоей понять.
И я не дойду – не узнаю
И, радуяся огненному лету,
Ни ласки, ни власти твоей,
Он ненавидит, как волчонок злой,
И вздохом тревожным растаю
Твою страну, затерянную где-то,
Средь чуждых китайских полей.
И город, называемый Москвой.
1946
1936

13. № 25 январь 2006 г. Жемчужина 13
Поэзия Л.Ю. Хаиндровой ОДИНОЧЕСТВО
Это ты, одиночество, шепчешь мне снова,
Шепчешь мне про дыханье чужого тепла,
СНЫ О РОССИИ Даже книжки крылатых стихов Гумилёва
Увезти от тебя не смогла...
Всем девушкам снятся простые
Весенние лёгкие сны, Ну, так что же! Я буду шептаться с тобою.
Одна только ты о России Ты – мой спутник ещё с незапамятных лет.
Грустишь в эти ясные дни. Эти дни, что несутся крикливой толпою,
Знаю, в сердце оставят свой след.
В часы неустанной тревоги
Приснится тебе лишь одной, Лишь орлы к поднебесью свободно взлетают,
Как розовый месяц двурогий Не взглянув на шумливые пашни полей,
Грустит над твоею страной. Вместе с ветром тяжёлые тучи пронзают
И рождают могучих, как сами, детей.
Глядит – не твоими ль глазами? –
Тоскует, как близкий, родной, Ну, а мы? Мы – пришельцы. Мы сиры и наги.
Над пашнями и над лугами, «Муза Странствий» манит нас. Бьёт крыльями ночь.
Над озером с сонной водой. И, влюблённые в силу и дерзость отваги,
Мы в бессилье должны изнемочь.
1935
Я тебя не кляну... Не обманешь одно ты:
Неизменна твоя безглагольная высь.
«И ладанки с землёй родимой Час придёт. Уведёшь в неземные высоты,
Мне мой отец не завещал...» Скажешь: «К тайне моей прикоснись...»
В. Ходасевич.
Только знаешь ли... Я потихоньку заплачу
Твоя страна за дымкой непогоды, Там, в чертогах божественных... Там, у тебя...
Не увидать, не услыхать её. О бескрылье людей, что живут наудачу,
Ты перерос печали и невзгоды, И умрут, никого не любя.
Но не поймёшь, о чём она поёт.
1940
Как ни влечёт тебя полёт орлицы,
Подъёмы ввысь неведомы тебе.
Скорей архангел Божий лётом птицы
Низринется наперекор судьбе.
Опустится он, как орёл крылатый,
На гребни гор, где Демон пролетал...
Но, может быть, проснёшься..? Час расплаты Мы все уйдём – последняя дорога,
Приблизился... Ты обновлённым стал. Как жизнь, неотвратимо суждена.
Посланницею радостного Бога
За то, что столько лет была гонимой, К нам выплыла высокая луна.
Ей шлёшь благословление любви.
Не зная запаха земли родимой, Мы все уйдём – деревья, опадая,
Ты пыль её таил в своей крови. Благословляют мудрость бытия,
Как будто им раскрылись двери рая,
1941 Как мне раскрылась книга жития.
Для тех, кто тщится в взвихренном потоке
Настигнуть неземные корабли,
Из книги вечной вырву смысл глубокий,
Как вырывают корни из земли.
1938
Быть безвестным поэтом – и честь, и бесчестье.
Нелегко быть поэтом. Нелегко и не быть.
Слишком много поэтов... Не счесть их.
Мало тех, кого можно любить...

14. 14 Жемчужина № 25 январь 2006 г.
Поэзия Л.Ю. Хаиндровой
О МУДРОСТИ
Валерию Перелешину.
О мудрости немудрые прочтут – Поэты пишут только для себя,
Во все веках довлеющая каста – Им кажутся доступны тайны мира,
Но для неё не кинут свой уют, И ничего на свете не любя,
Как не поймут и слов Екклесиаста. Поёт тревожно о любви их лира.
Надгробных плит коснётся пыль и тлен. О мудрости немудрые прочтут...
Луной посеребрённые долины Жизнь проглядев, как некую комету,
Таят в себе немолчный зов измен – Забудут ли накопленный уют?
От прошлого наследие доныне. Нет, не они, спеша к другому свету,
За сердцем дрогнувшим пойдут... 1939 г.
КИТАЙСКАЯ ПАШНЯ
Осторожней проходи по пашням:
Мирно спят здесь прадеды твои, Мечтая о своей строке единой,
Охраняя твой посев вчерашний О полновесном сплаве дум моих,
Всем долготерпением любви. Я лишь хочу, чтоб в стихотворной глине
Замешан был мой запоздалый стих.
Посмотри, закат стал бледно-синим,
Выцветшим, как рубище твоё,
У колодца слышен крик ослиный -
У колодца, где вода гниёт.
И, встречая лёгкие зарницы, МУЗА
Ласково кивнут тебе цветы. Валерию Перелешину.
Станет взрослым сын твой желтолицый,
Тишину полей поймёт, как ты. Муза плачет, как не плачет юность,
А как плачет сломленная мать:
Он не сложит песен. В строгом взоре Сердце человека отвернулось,
Мудрость предков и покой земли. Отказалось музу понимать.
Никакое не осилит горе
Тех, кто слиться с пашнями смогли. Люди стали жалким мелколесьем, -
Не цветёт их тусклая душа.
Дедовские холмики средь пашен – И ложится звук чудесных песен,
Густо покрывает их трава – Будто осень, листьями шурша...
Без гранитных усыпальниц, башен,
Шепчут внукам вещие слова.
Наклонившись над холмом убогим,
Слушает бесстрастный сын полей, Примечание:
Как вдали по солнечным дорогам
Пролетают стаи журавлей. «...Лидию Хаиндрову я знала лично, т.к.
она много лет жила в Дайрене. Это были
1940 годы моей юности, я играла на сцене
(«Дайренская Русская Драма») и у меня
сохранились рецензии на спектакли, на-
писанные Л. Хаиндровой под псевдо-
нимом Олег Южанин. Как обычно быва-
ет, если люди в России пишут о русских
из Китая – много неточностей и про-
Шуршат стихи в душе, - сказал поэт. пусков. Лидия Хаиндрова была известна
Шуршат поля, - подумал хлебопашец. больше, как журналистка, чем поэтесса».
Так оба облекли в слова - Е.А. Якупова (Кудрявцева).
Мысль, поразившую их сердце. Сидней.