Рафаэль Усманов. Заявление №3040, часть 9, доказательства 4.

1. 1
Доказательства, доказывание, участие в судебных процессах,
удаления, отводы, допрос прокурора, чрезмерный формализм,
качество решений и т.п.
Айн Рэнд: «Когда вы видите, что торговля ведется не по согласию, а по
принуждению; когда для того, чтобы производить, вы должны получить разрешение у тех
людей, кто ничего не производит; когда деньги уплывают к дельцам не за товары, а за
преимущества; когда вы видите, что люди становятся богаче из-за взятки или по
протекции, а не из-за работы, и ваши законы защищают не вас от них, а их - от вас; когда
коррупция приносит доход, а честность становится самопожертвованием – знайте, что
ваше общество обречено» (http://itmydream.com/citati/book/ain-rend-atlant-raspravil-
plechi/5).
«Чтобы разрушить человека, нет средства вернее, чем поставить в положение, когда
его целью становится не добиться наивысшего успеха, а день за днем работать хуже» (там
же).
Немногие имеют возможность быть независимыми: это преимущество сильных.
Фридрих Ницше
Смотрят все, видят немногие. Эмиль Кроткий
А.9 Основными признаками, которые доказывают наличие
коррумпированного государства вообще и суда в частности, являются: 1. либо
невозможность подать обращение в суд, 2. либо невозможность рассмотрения его по
существу. В этом случае должны наступать правовые последствия, которые
взаимосвязано объяснены в п. 9.7 Решения КПП от 05.11.13 г. по делу «Олег Евлоев
против Казахстана», §§ 67 - 69 Постановления от 16.09.96 г. по делу «Акдивар и
другие против Турции», §§ 318, 319, 321 Постановления от 08.07.04 г. по делу
«Илашку и другие против Молдовы и РФ», §§ 122 – 126 Постановление ЕСПЧ от
03.07.14 г. по делу «Грузия против РФ» (I)», § 59 Решения от 22.03.16 г. о
приемлемости жалобы по делу «Петр Александрович Рауш против РФ».
Психологическое истолкование коррупционных действий было дано А. Маслоу:
«Действительно, концепция формирования стереотипов во многом объясняет
существование извечной проблемы: люди могут продолжать заблуждаться, год за
годом не замечая очевидной истины. Как известно, принято считать, что
невосприимчивость к очевидному полностью объясняется вытеснением или
влиянием мотивации» (http://rumagic.com/ru_zar/sci_psychology/maslou/2/j239.html).
Коррупционная мотивация делает конструктивное общение вообще
невозможным, поскольку в этом случае интерес заключается не в том, чтоб
установить фактические обстоятельства, а сохранить то, что получено в обмен на
коррупционное решение, которое содержит два квалифицирующих признака:
преференцию и деликт в широком смысле. Это же объяснил и немецкий философ
Гадамер Г. в книге «Актуальность прекрасного»: «Критика идеологии, по крайней мере
утверждает, что из-за противоположности общественных интересов коммуникация
между членами общества становится практически столь же невозможной, как и между
душевнобольными» (http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000035/). Важно
лишь помнить, что «Описание поведения, которое может представлять какой-либо
интерес в психологическом плане, всегда должно содержать в себе
психологическое истолкование… Описание явлений на основе наблюдения
правильно, если заключённое в нём психологическое понимание внутренней
психологической стороны внешнего акта даёт закономерное объяснение его
внешнего протекания в различных условиях» (Рубинштейн С.Л., «Основы общей
психологии»: https://psy.wikireading.ru/40791). Также, «… Чтобы на государство могла
быть возложена ответственность, должно быть доказано, что внутригосударственная
правовая система и, в частности, уголовный закон, применимый при
обстоятельствах дела, не обеспечивают практическую и эффективную защиту
прав, гарантированных статьей 3 Конвенции (…)» (§§ 68 - 72 Постановления от
03.07.14 г. по делу «Амадаев против РФ»).
Последствия преступных и коррумпированных режимов и органов объяснены в

2. 2
п.п. 2 – 2.9.7 Заяв.№2975Михась (https://goo.gl/n5VtMQ) и Заяв.№3040БесчелОбращ2
(https://goo.gl/kusD7d).
Так как Путин В.В. и члены его Банды всему миру привили Шизофрению и
Больные утверждают, что не всякий обвиняемый, как это предусмотрено ч. 1 ст. 49
Конституции РФ, а всякий человек считается невиновным, пока в отношении него не
будет вынесен приговор и при этом Больных вообще не интересует соблюдение
установленного законом порядка вынесения приговора, то есть Больные считают, что
приговора можно выносить и откровенно преступными способами, а также можно не
проводить проверку «соответствия действий судов страны
внутригосударственному законодательству (…)…» (§ 154 Постановления от
15.12.15 г. по делу «Шачашвили против Германии»), поэтому психически здоровым я
все-таки объясняю, что «Если преступление совершено, но органы дознания и
предварительного следствия не обнаружили его, уголовно-правовые отношения
существуют, так как совершение преступления и есть объективная реальность,
которая должна быть познана и установлена следствием и судом. Именно
совершение преступления – это тот юридический факт, который порождает
обязанность конкретного лица ответить за совершенное преступление перед
государством в соответствии с санкцией нарушенной им уголовно-правовой нормы.
М.С. Строгович справедливо отмечал, что «приговор суда не делает человека
преступником, а признает преступником того, кто уже есть преступник, кто стал
им в момент совершения преступления (если, разумеется, обвинительный
приговор вынесен правильно)»…» (Наумов А.В. «Российское уголовное право. Общая
часть», Москва, «Юридическая литература, 2004 г., стр. 260). При этом, «Ошибочно
вынесенный приговор, как обвинительный, так и оправдательный, не может
«отменить» реально совершенного преступления или, наоборот, сделать его
реальностью» (ст. 259 там же). Так же вновь повторяю, что «Неспособность,
нежелание суда учитывать обоснованные предложения участвующих в
судопроизводстве лиц, в какой бы процессуальной форме они ни были выражены, -
один из существенных показателей низкой оценки уровня судебной
деятельности (Морщаковой Т.Г. и Петрухина И.Л. «Оценка качества судебного
разбирательства (по уголовным делам), Москва, «Наука», 1987 г., стр. 52 – далее
Мощакова, во взаимосвязи с п. 44 Заключения)… Вооруженные знанием закона,
судьи, во всяком случае, если и не сознают, то должны сознавать, в каждой
конкретной ситуации, что совершают процессуальные нарушения и что это
неизбежно приведет к признанию вынесенного ими приговора незаконным и
необоснованным… Закон в этих случаях исключает возможность для суда,
вынесшего приговор, ссылаться на свое мнение, убеждение, усмотрение по
поводу того, что допущенные им существенные процессуальные нарушения не
могли повлиять на законность и обоснованность разрешения дела. Признание
нарушений, указанных в ч. 2 ст. 345 УПК, существенными и всегда влекущими отмену
приговора не связано с внутренним убеждением судьи. Одно только знание
точно сформулированных в этой норме запретов (а такое знание у судьи
презюмируется) исключает возможность невиновного их нарушения (стр. 92 там
же). Если судья «забыл» о действующих для конкретной процессуальной ситуации
процедурных правилах, соблюдение которых обязательно по любому делу, и
допустил процессуальное нарушение, то он нарушил свои прямые должностные
обязанности. Судья должен знать, последовательно применять и не нарушать
конкретные нормы закона. Латинское Judex lex loguens est (Судья есть говорящий
закон)- это категоричное положение, утверждение обязанностей суда. Совершенно
прав И.С. Самощенко, когда указывает, что государственные учреждения (а это
относится и к суду) не могут быть освобождены от ответственности из-за
незнания закона, если они принимают в силу этого незнания нарушающие
закон решения. Процессуальные нарушения, предусмотренные в качестве
безусловных оснований отмены приговоров в ч. 2 ст. 345 УПК РСФСР, несомненно
отличаются от ряда других видов процессуальных нарушений с субъективной стороны.
Если они, аналогично уголовным преступлениям, точно перечислены в законе
как безусловные основания отмены приговора, то ни незнание закона, ни мнение о
несущественности такого нарушения в конкретном деле не могут быть оправданием
для судей» (стр. 93 там же).

3. 3
Любой судья, прокурор или навязанный в нарушение ч. 2 ст. 16 УПК РФ
адвокат, то есть посредством Произвола, «… является профессиональным
участником дела … и на нем лежит обязанность действовать добросовестно и
разумно в интересах… » (Определение ВС РФ от 26.09.17 г. по делу № 4-КГ17-48)
подзащитного. Потенциальная осведомленность судей, прокуроров и адвокатов об
обстоятельствах дела устанавливается с учетом требований о стандартах
поведения, предъявляемых к среднему профессиональному юристу, действующему
разумно и проявляющему требующуюся от него по условиям оборота
осмотрительность в аналогичной ситуации. Разумный судья, прокурор или адвокат
оперативно запрашивает всю необходимую ему для осуществления своих
полномочий информацию, в том числе такую, которая может свидетельствовать о
совершении подозрительных действий и сделок с предпочтением. Затем судья,
прокурор или адвокат оценивает реальную возможность фактического
восстановления нарушенных прав лиц, обратившихся за защитой. Под надлежащим
предъявлением в суд требования о признании нарушенных прав понимается подача
заявления с соблюдением правил о форме и содержании такого заявления, а также
других положений норм процессуального и материального права. Как
профессиональный участник разбирательства, любой судья, прокурор и адвокат
должен знать положения законодательства о последствиях его применения.
(Определение ВС РФ от 26.10.17 г. по делу № 305-ЭС17-8225). Осуществляя на
постоянной основе профессиональную деятельность в качестве судьи, прокурора
или адвоката, они не могут не знать о подлежащих применению нормах права и
правовых позициях соответствующих судов (Определение ВС РФ от 15.06.17 г. по делу
№ 305-ЭС17-1599) тем более, что «… органы, составляющие единую централизованную
систему (…), не могут осуществлять противоположных оценок одной и той же
деятельности в итоговых решениях по материалам различных … проверок»
(Определение ВС РФ от 27.09.18 г. по делу № 305-КГ18-7133). Как
профессиональные участники разбирательства судьи, прокуроры и адвокаты
понимают, что их действия, как правило, осуществляются в нарушение установленного
законом порядка «и их итоговый результат (…) свидетельствуют о
недобросовестном поведении участников, сопряженном со злоупотреблении
правом, приведшим к причинению ущерба, о чем участники … не могли не знать»
(Определение ВС РФ от 06.08.18 г. по делу № 306-ЭС18-10378). Однако, когда
следствием непрофессиональных действий является причинение вреда, то причинитель
вреда не имеет права на вознаграждение и оно должно быть взыскано с него в
пользу Жертвы, поскольку «вознаграждения, которое ему не причиталось ввиду
ненадлежащего исполнения возложенных … обязанностей» (Определение ВС РФ
от 17.08.17 г. по делу № 310-ЭС17-4393). Поэтому «Допущенные судами
апелляционной инстанции и округа нарушения норм права в части отказа во взыскании
360 000 рублей являются существенными, без их устранения невозможны
восстановление и защита прав и законных интересов…» (там же). При обычных
обстоятельствах весь смысл судебного процесса «с состязательной процедурой при
независимом и беспристрастном судье должен рассматриваться как
обеспечивающий наиболее прочные гарантии эффективной процедуры
установления фактов и возложения … ответственности… » (§ 66 Постановления
от 27.11.07 г. по делу «Брекнелл против Соединенного Королевства»).
А теперь погорим о доказательствах.))))))
9. Мы должны ясно понимать, что прежде чем что-либо доказывать,
необходимо правильно сформулировать предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ) и
установить природу правоотношений (п. 2 ст. 148 ГПК РФ), без чего невозможно
правильное применение соответствующих норм права, что является
обязанностью суда (ч. 2 ст. 12 ГПК РФ, ч. 2 ст. 14 КАС РФ). То, что правоприменитель
обязан делать для соблюдения требований п. 3 «а» ст. 14 Пакта, п. 3 «а» ст. 6
Конвенции, обязывающие его незамедлительно уведомлять о характере и
основании для предъявления обвинения, мной объяснено в п.п. 1.4.5 – 1.4.5.2
Апел.Жал№3029-3 (https://goo.gl/FDiXo1). Однако с учетом того, что «… правовые
вопросы обычно относятся к сфере компетенции и знаний судьи (lura novit curia - "суд
знает законы"), и судья вправе решать, нуждается ли он в помощи в конкретной
области права» (§ 722 Постановления от 25.07.13 г. по делу «Ходорковский и Лебедев

4. 4
против РФ»), а также «… прежде всего внутригосударственный суд должен решать,
послужит ли принятие доказательства по требованию защиты какой-либо полезной
цели (…)» (§ 725 там же), то в России всех «судей» необходимо пересажать на скамью
подсудимых, как минимум, по ст. 315 УК РФ за злостное неисполнение, например, ППВС
РФ № 11 от 24.06.08 г., поскольку «судьи» вообще не исполняют ни это
Постановление, ни какие-либо похожие на законные. В России члены Банды Путина
В.В. при пособничестве Полуобразованных Подонков из ЕСПЧ вообще отменили
понятия «законность» и «верховенство права», а вместе с ними и «демократическое
общество», поскольку в России теперь твердо установился Криминально-Мафиозный
режим, где суды и правоохранительные органы превращены в обслугу поставивших
себя во власть Мафиози и законом стало не то, что является разумным и
защищающим интересы большинства, то есть общества, а Законом стали желания
Мафиози с их собственностью: «Сечин: виллы, курорты и царская охота главы
«Роснефти» | Большое Расследование ЦУРа» (https://youtu.be/ugdTxnFalko). На
подконтрольной Банде Путина В.В. территории «… заявитель не обязан прибегать к
национальным правовым средствам, которые являются неадекватными или
неэффективными. Более того, в соответствии с "общепризнанными нормами
международного права", могут существовать особые обстоятельства, которые
освобождают заявителя от необходимости использовать все внутренние средства
защиты, имеющиеся в его распоряжении (…). Требование об исчерпании всех
внутренних средств правовой защиты также является неприменимым, если совершенно
очевидно, что существует административная практика постоянных нарушений,
несовместимая с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в
отношении подобных нарушений, в результате чего разбирательства в национальных
судах могут стать бесполезными или неэффективными (…)» (§ 67 Постановления от
16.09.96 г. по делу «Акдивар и другие против Турции»). Статья 26 предполагает также
распределение бремени доказывания. Правительства, которые утверждают, что
заявителями не были исчерпаны все национальные правовые средства, должны
доказать Суду, что эти средства были эффективны и доступны как теоретически, так и
практически в то время, когда происходили события, что они позволяли заявителю
обращение с жалобами, имевшими перспективы на успех. Однако после этого бремя
доказывания переходит на заявителя: он должен доказать, что те средства, о
которых говорило Правительство, были действительно полностью им использованы
или они в силу определенных обстоятельств данного конкретного дела явились
неадекватными и неэффективными, а также, что существуют особые
обстоятельства, которые освобождают заявителя от этой обязанности (…). К
числу таких обстоятельств относится полная пассивность национальных властей в
случаях, когда должностные лица совершают ошибочные или незаконные
действия, например, не начинают расследование или не оказывают заявителю
какую-либо помощь. В этих обстоятельствах можно говорить о том, что бремя
доказывания вновь перешло на государство - ответчика, которое обязано показать,
что конкретно им было сделано в зависимости от серьезности вопросов, ставших
объектом жалобы (§ 68 там же). Суд подчеркивает, что он должен применять эти
правила в контексте системы защиты прав человека, установленной
государствами - участниками. Соответственно статья 26 должна применяться с
определенной степенью гибкости и без лишнего формализма (…)… принцип
необходимости использования внутренних средств защиты не является абсолютным и
не может применяться автоматически. При решении вопроса о том, был ли соблюден
этот принцип, необходимо принимать во внимание специфические обстоятельства
каждого отдельного дела (…). Это означает также, что необходимо реалистически
учитывать не только само наличие правовых средств в правовой системе конкретного
государства - участника, но и общий правовой и политический контекст, в котором
они должны действовать, равно как и положение, в котором находятся
заявители» (§ 69 там же).
Аналогичные объяснения мной даны в п.п. 3, 4.2 – 4.2.5
АпелЖал.№2967Путин№2938 (https://goo.gl/gACBx4).
Положение, в котором находится российское Быдло таково, что оно полностью
лишено правовой опоры в связи с тем, что законы предназначены для расправы с
Былом и защиты членов Банды Путина В.В., а также их обслуги в лице «судей»,

5. 5
«прокуроров», «следователей», «полицейских», «росгвардии», «приставов» и т.п.
Уголовников, то есть Врагов российского Народа в частности и Народов вообще
(«Валдайское выживание. Из ума? (В.Жуковский)»: https://youtu.be/4j_V73X2INk). Все
усердно продолжают обсуждать следствие и мало кто говорит о причинах. А причиной
этого тотальное Беззакония является намерение держать в страхе умоленивое Быдло.
И умоленивому Быдлу действительно страшно!)))))) Мафиози смотрят и угорают от
того, как Быдло на очевидное Беззаконие реагирует и что это Быдло требует. Быдло
НЕ понимает, что надо требовать НЕ освобождения невиновных Жертв, а привлечения к
ответственности "судей" и "прокуроров", которые являются проводниками террора. И
если Быдло начнет требовать привлечения к ответственности террористов, которые
выносят откровенно преступные решения, то есть "судей" и "прокуроров", то не будет и
Жертв. У Быдло с мозгами большие проблемы и оно не видит причинно-следственных
связей!)))))))
9.1 В качестве наглядного примера возьмем Постановление от 27.02.97 г. по
делу «Де Хаэс и Гийселс против Бельгии». Дело заключалось в том, что г-н Лео Де Хаэс
и г-н Хуго Гийселс работали соответственно редактором и журналистом еженедельника
"Хум".
В июне - ноябре 1986 г. они опубликовали пять статей, в которых обстоятельно и
в весьма резких выражениях критиковали четырех магистратов - трех судей и
генерального адвоката апелляционного суда Антверпена за то, что в деле о разводе
они вынесли решение оставить детей при отце, неком г-не X, бельгийском
нотариусе. Жена, тесть и теща г-на X обвиняли его в инцесте и совращении детей. В
статьях, о которых идет речь, указанные судьи и генеральный адвокат были
обвинены в пристрастности и попустительстве г-ну X, чью симпатию к
правоэкстремистским движениям они якобы разделяли.
Г-н X возбудил дело о диффамации, но проиграл его. Упомянутые в статьях судьи
и генеральный адвокат предъявили заявителям и некоторым другим
сотрудникам еженедельника иск в суд первой инстанции Брюсселя. Они
жаловались, что утверждения г-на Де Хаэса и г-на Гийселса носили оскорбительный и
диффамационный характер, и потребовали номинального возмещения ущерба в один
франк, а также публикации Судебного решения в еженедельнике "Хум" и шести
ежедневных газетах за счет ответчиков.
В ходе судебного разбирательства ответчики безуспешно пытались добиться
представления документов из досье бракоразводного процесса г-на X, упомянутых в
обжалуемых статьях, в частности отчетов некоторых экспертов о состоянии здоровья
детей. 29 сентября 1988 г. суд вынес Решение в пользу истцов, указав, что они с тали
жертвами неоправданных нападок на их честь и репутацию.
Заявители обжаловали это Решение, вновь безуспешно пытаясь добиться
представления документов и заслушивания свидетелей, чтобы подтвердить
истинность содержавшихся в статьях утверждений. 5 февраля 1990 г. апелляционный
суд Брюсселя оставил в силе Решение суда первой инстанции.
13 сентября 1991 г. кассационный суд отклонил жалобу заявителей по вопросам
права.
9.1.1 В результате ЕСПЧ установил, что «… Суды - гаранты правосудия, их
роль является ключевой в государстве, основанном на верховенстве закона, и
они должны пользоваться доверием общественности… (§ 37)… Ссылка,
исходившая от судей и генерального адвоката, которые рассматривали дело,
звучала не так убедительно, чтобы ее можно было всерьез оспорить в судах,
если ответчики были лишены возможности представить хотя бы некоторые
относящиеся к делу дополнительные документы или свидетельские показания
(§ 54 там же)… Во всяком случае дело, возбужденное против заявителей судьями и
генеральным адвокатом, не относилось к существу судебного решения по делу Х,
а касалось только вопроса о том, имели ли в подобных обстоятельствах заявители
право выражать свое мнение так, как они это сделали. Для того чтобы дать ответ на
этот вопрос, нет необходимости представлять все дело Х, а следует предоставить
только те документы, которые, вероятно, могли бы доказать или опровергнуть
истинность утверждений заявителей (§ 57 там же). Именно об этом
ходатайствовали Л. де Хаэс и Г. Гийселс . Они просили трибунал первой инстанции
и Апелляционный суд г. Брюсселя, по крайней мере, изучить мнения трех профессоров,

6. 6
исследования которых побудили заявителей написать свои статьи (…). Категоричный
отказ удовлетворить их ходатайство поставил журналистов в существенно
менее выгодное положение по сравнению с истцами. Таким образом, имело
место нарушение принципа процессуального равенства сторон (§ 58 там же).
Уже одно это обстоятельство является нарушением пункта 1 статьи 6
Конвенции. Поэтому Европейский Суд не видит необходимости в рассмотрении других
жалоб, предъявленных заявителями на основании этого положения Конвенции» (§ 59
там же).
9.1.2 То есть мы видим, что все дело сосредоточилось не на преступной
деятельности «судей» и генерального адвоката и вынесенном решении, «а
касалось только вопроса о том, имели ли в подобных обстоятельствах заявители право
выражать свое мнение». Фактически это классическая ситуация, когда Жертвы
судебного Произвола выражают несогласие с Беззаконием, а предметом доказывания
является право на выражение мнения и дела рассматриваются не с точки зрения
нарушения «судьями» и «прокурорами» статей 3, 5, 6, 7, 13, 14, 17 Конвенции, а
только статьи 10 Конвенции, хотя в подобных случаях злоупотребление «судьями»
и «прокурорами» своими правами определяет всё их поведение. Несмотря на то,
что использование гражданско-правового механизма защиты прав добросовестных
участников судебного процесса от злоупотреблений своим правом со стороны
обвинителя, «когда его обращение в суд с заявлением о возбуждении уголовного дела
в отношении конкретного лица не имеет под собой никаких оснований и продиктовано
не потребностью защитить … права и охраняемые законом интересы, а лишь
намерением причинить вред другому лицу» (абзац 5 п. 5 мот. части Постановления КС
РФ № 22-П от 17.10.11 г.), является средством, которое может позволить установить
признаки именно злоупотребления правом, однако на практике мы чаще видим иную
картину, поскольку «судьи» отказываются давать оценку преступной деятельности
иных «судей», а требуют, чтоб Жертвы доказали достоверность своих утверждений и
при этом, как правило, незаконно отказывают в приобщении и рассмотрении тех
доказательств, которые опять-таки свидетельствуют о злоупотреблении правом
«судьями». Однако, «Категоричный отказ удовлетворить их ходатайство» о
рассмотрении доказательств, которые подтверждают доводы Жертвы, во-первых,
является способом лишения её права на участие в разбирательстве дела, так как она
в таком случае является всего лишь номинальной фигурой, выполняющей роль
статиста, во-вторых, это является фальсификацией доказательств, осуществляемой в
интересах другой стороны, что подтверждает прямую заинтересованность (ч. 2 ст.
25 УК РФ) в исходе дела, и, в-третьих, этим создается конфликт интересов, который
является самостоятельным основанием для безусловных самоотвода и отвода «судье».
И таких решений Полуобразованных Подонков можно привести не мало, как, например,
абсолютно Коррупционное постановление от 27.01.15 г. по делу «Кинчеш против
Венгрии».
На практике мы имеем реальную параноидную Шизофрению, где нарушаются
причинно-следственные связи и не дается оценка преступной деятельности
Мракобесов в мантиях и мундирах, хотя в подобных ситуациях Жертвы могут
привлекаться к ответственности только при наличии доказательств того, что
должностные лица исполняли свои должностные обязанности, поскольку именно это
является одним из квалифицирующих признаков статей 297, 319 УК РФ, без чего
не может быть состава преступления (ст. 8 УК РФ, п. 2 ч. 1 ст. 24, ч. 2 ст. 140 УПК
РФ).
9.1.3 Так как Полуобразованные Подонки не рассматривают подобные дела с
точки зрения нарушений Мракобесами в мантиях и мундирах статей 3, 5, 6, 7, 13, 14,
17 Конвенции, поэтому поведение Мракобесов остается за рамками предмета
исследования и оценки, хотя они сами признают, что «… в целом ограничение
соответствующих действительности высказываний требует применения более строгого
теста необходимости, чем ограничение ложных или вводящих в заблуждение
утверждений… (§ 234 Решения ЕКПЧ от 18.12.87 г. по делу «"Маркт интерн Ферлаг
ГмбХ" и Клаус Беерманн против ФРГ»)… "использование резких выражений может
само по себе быть средством выражения неодобрения конкретного поведения
и должно ограничиваться, только если использованные выражения
несоразмерны законной цели замышляемой критики" (…)…» (§ 244 там же). При

7. 7
этом «… Лицо, которое высказывает определенное мнение по вопросам,
представляющим общественный интерес, должно всегда иметь такую
возможность с упоминанием своего имени и выполняемой функции, даже если
она сводится к осуществлению свободной профессии и если данные вопросы
относятся к его профессиональной сфере. Рассматривать это как недопустимую
публичность по сути означало бы принуждение членов этих профессий к анонимности,
если они желали бы или были приглашены к участию в публичной дискуссии по
вопросам, с которыми они в силу их положения в обществе наиболее знакомы и
наиболее подготовлены для дачи по ним рекомендаций… это не может разумно
рассматриваться как необходимость в демократическом обществе (§ 79 Решения ЕКПЧ
от 13.07.83 г. по делу «доктор Зигурд Бартольд против Германии»)… Даже если мог
иметь место некий эффект публичности,.. не может считаться необходимым в
демократическом обществе подавление соответствующих действительности
высказываний, которые облечены в добросовестные и умеренные выражения
и уместны для обоснования законной критики, выраженной в отношении
положения дел, представляющего общественный интерес» (§ 80 там же). Однако
в любом случае «… при анализе соразмерности, который требуется осуществлять в
контексте … Конвенции, следует принимать во внимание факторы, связанные,
возможно, с незаконными действиями…» (§ 3 совместного совпадающего мнения Г.
Раймонди и Р. Спано на Постановление от 24.01.17 г. по делу «Парадизо и Кампанелли
против Италии»). «Недопустимо ссылаться на негативные последствия,
вызванные собственными незаконными действиями, прикрываясь ими от
вмешательства государства. Ex iniuria ius non oritur (лат. - право не возникает
из несправедливости)» (§ 3 совместное совпадающее мнение судей Винсента А. де
Гаэтано, Паулу Пинту де Альбукерке, Кшиштофа Войтычека и Дмитрия Дедова там же).
9.1.3.1 «… Если заявитель вел себя незаконно и недобросовестно,
Европейский Суд допускает намного больший размер ущерба, и в компенсации может
быть отказано вообще… Указанный подход частично подтверждается понятием
допустимой обороны, признаваемым большинством правовых систем. В качестве
общего правила вред, причиненный нарушителю, может быть немного большим, чем
предотвращенный ущерб. Однако при определенных исключительных обстоятельствах
с учетом положений гражданского и уголовного права причинение вреда (ущерба)
нарушителю может быть признано законным, даже если размер причиненного ущерба
значительно превосходил реальный ущерб, который мог быть причинен, если бы
нарушитель совершил свои действия. Иными словами, в случае незаконного
поведения нарушитель принимает на себя риск возможного причинения
ущерба (вреда)» (п. 2.8 особого мнения Андрея Бушева, то есть официальная
позиция России, к Постановлению от 20.09.11 г. по делу «ОАО» "Нефтяная компания
ЮКОС" против РФ»). Также «… заявителю не может ставиться в вину то, что, защищая
свои интересы, он в полном объеме извлекал выгоду из средств, предусмотренных
национальным законодательством» (Постановления от 04.03.10 г. по делу «Баранцева
против РФ», § 57, от 11.02.10 г. по делу «Каянкин против РФ», § 122).
9.1.3.2 Учитывая, что согласно Определений Конвенции СЕ «Об уголовной
ответственности за коррупцию», принятой в Страсбурге 27.01.99 г.: понятие
"публичное должностное лицо" охватывает определения "должностное лицо",
"публичный служащий", "мэр", "министр" или "судья", существующие в национальном
праве государства, в котором данное лицо отправляет свою должность, как они
применяются в уголовном праве этого государства (п. «a»); термин "судья",
упомянутый в подпункте "a" выше, включает прокуроров и лиц, занимающих судебные
должности (п. «b»); «Прокуроры являются государственными гражданскими
служащими, в задачу которых входит способствовать осуществлению
правосудия. В связи с этим они являются частью системы правосудия в широком
смысле этого понятия. Общество заинтересовано в том, чтобы прокуроры, как и
служащие судов, пользовались общественным доверием…» (§ 54 Постановления от
11.03.03 г. по делу «Лешник против Словакии»); «... особый статус адвокатов ставит
их в центральное положение при отправлении правосудия как посредников между
обществом и судом. Такое положение объясняет нормы поведения, обычно
устанавливаемые для представителей адвокатуры. Кроме того, суды как гаранты
правосудия, выполняющие фундаментальные функции в правовом

8. 8
государстве, должны пользоваться доверием общества. Принимая во внимание
ключевую роль адвокатов в этой области, можно ожидать от них, что они будут
способствовать надлежащему отправлению правосудия и тем самым поддерживать
доверие общества в этой сфере (…)» (§ 50 Постановления от 30.06.15 г. по делу
«Перуцци против Италии») - «… если независимость и беспристрастность прокурора
или аналогичного должностного лица не открыты для критики, повышенная
чувствительность общественности к справедливому осуществлению правосудия
оправдывала растущее внимание к внешним проявлениям (…)» (§ 24
Постановления от 26.05.09 г. по делу «Бацанина против РФ»), то есть их
беспристрастность и объективность обосновано вызывают сомнение и указывают на
коррупционные составляющие (ст. 19 Конвенции ООН против коррупции, статьи 11, 12
Конвенции СЕ «Об уголовной ответственности за коррупцию»). При этом частные лица
«… должны располагать эффективной защитой от недобросовестных действий
властей» (§ 38 Постановления от 07.06.2001 г. по делу «Кресс против Франции»).
Мало того, в силу принципа II Декларации о свободе политической дискуссии в
средствах массовой информации, принятой Комитетом министров СЕ 12.02.04 г.:
«Государство, правительство и любые другие институты исполнительной,
законодательной и судебной власти могут подвергаться критике в СМИ. В связи с их
господствующим положением, эти институты не должны быть защищены
посредством уголовного законодательства от клеветнических и оскорбительных
утверждений. Причем, в тех случаях, когда данные институты пользуются такой
защитой, она должна применяться в ограниченной степени, чтобы ни коим
образом не ущемлять свободу критики. Лица, представляющие эти институты,
сохраняют право на индивидуальную защиту». Принцип III от государств требует,
что если «Политические деятели решили заручиться общественным доверием и
соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии, а значит,
общество может осуществлять за ними строгий контроль, активно и резко
критиковать в СМИ то, как они выполняли или выполняют свои обязанности».
Принцип IV государства обязывает к тому, что «Должностные лица должны принять
тот факт, что они будут являться объектом общественного контроля и критики, в
частности, посредством СМИ, в отношении того, как они исполняют или исполняли
свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и
ответственного исполнения ими своих полномочий». Главное, чтоб соблюдался
принцип соразмерности и соблюдалось условие, «… что общество не вводится в
заблуждение относительно фактической стороны дела» (Принцип V).
9.1.3.3 Хотя «Суд, во-первых, повторяет, что "гражданский" характер права на
хорошую репутацию вытекает из сложившейся судебной практики (§ 47 Постановления
от 21.09.04 г. по делу «Kuśmierek v. Poland»)… наличие спора ("оспаривание"),
касающегося "гражданского права", не обязательно зависит от того, испрашивается ли
возмещение ущерба; важно то, является ли исход разбирательства решающим для
рассматриваемого "гражданского права" (…). Это, безусловно, так .., поскольку исход
частного обвинения зависел от оценки существа жалобы заявителя, что ответчики
напали и нанесли ущерб его хорошей репутации (§ 49 там же). Из этого следует, что
статья 6 § 1 применяется к настоящему делу» (§ 50 там же). «… действия заявителя
касались защиты ее личных прав, т.е. ее доброго имени и репутации. Таким образом, …
то, что было поставлено на карту в рассматриваемом судебном процессе, несомненно,
имеет важное значение для заявителя и требует, чтобы национальные суды проявляли
тщательность и оперативность при рассмотрении ее дела» (§ 28 Постановления от
28.09.04 г. по делу «Pieniążek v. Poland»). «Однако, важно подчеркнуть, что статья 8
не может быть основанием для того, чтобы жаловаться на потерю репутации,
которая является предсказуемым следствием собственных действий, таких как,
например, при совершении уголовного преступления (…). В Гиллберге (…) Большая
палата не ограничивала это правило ущербом для репутации и расширила его для
более широкого принципа, согласно которому любые личные, социальные,
психологические и экономические страдания могут быть предсказуемыми
последствиями совершения уголовного преступления и поэтому на них нельзя
опираться при выдвижении жалобы на то, что уголовное осуждение само по себе
является вмешательством в право на уважение «частной жизни» (…). Этот
расширенный принцип должен охватывать не только уголовные преступления, но и

9. 9
другие проступки, влекущие за собой меру юридической ответственности с
предсказуемыми негативными последствиями для «частной жизни» (§ 98
Постановления от 25.09.18 г. по делу «Denisov v. Ukraine»). Также «… Конвенция не
может толковаться как требующая от отдельных лиц терпимого отношения в
контексте их прав по статье 8 Конвенции к публичным обвинениям в преступных
деяниях со стороны государственных должностных лиц, которые, как
ожидается, будут располагать проверенной информацией в отношении этих
обвинений подтверждающими фактами (…)» (§ 62 Постановления от 20.09.18 г. по
делу «Jishkariani v. Georgia»). «Уместность принятых мер следует оценивать по
оперативности их осуществления …; использование санкций не должно исключаться в
случае незаконного поведения … (…) (§ 37 Постановления от 24.07.18 г. по делу
«Vyshnyakov v. Ukraine»)… в то время, как статья не содержит явственных
процессуальных требований, процесс принятия решений, связанных с мерами
вмешательства, должен быть справедливым и допускать соблюдение
интересов, защищённых статьёй 8 (…)… » (§ 53 там же). Мало того, необходимо «…
удостовериться в том, что национальные суды при принятии такого решения провели
углубленное изучение всей … ситуации и целого ряда соответствующих
факторов и провели сбалансированную и разумную оценку соответствующих
интересов каждого лица … (…). Неспособность провести достаточно
тщательный анализ будет равносильна нарушению статьи 8… » (§ 106
Постановления от 23.10.18 г. по делу «Petrov and X v. Russia»).
9.1.4 Несмотря на то, что данную часть необходимо разместить в главе о праве
на обращение в органы власти – и это будет сделано – тем не менее я хочу привести
это и здесь, поскольку приведенные доводы объясняют многое из того, что будет
изложено ниже, так как в России нет никаких органов власти, а есть Сборище
Бандитов и Уголовников, которые заставили Быдло их содержать и именно поэтому
«По мнению суда, представление прокурора Приморского края в качестве аморальной
и коррумпированной "проститутки-оборотня" было направлено на приписывание явно
негативных черт личности В. в оскорбительной манере"» (§ 19 Постановления от
22.11.16 г. по делу «Гребнева и Алисимчик против РФ»). Однако в России аморальной и
коррумпированной проституткой-оборотнем являлся не только действовавший под
видом прокурора Приморского края Василенко В.В.
(https://www.rospres.org/specserv/3692/), но и абсолютно все «прокуроры», так как
сама Система не допускала соблюдения законности. Но поскольку результатом труда
аморальных и коррумпированных проституток-оборотней были и остаются тотальные
преступления, поэтому «Что касается формы выражения, … обидные выражения могут
выпадать из-под защиты свободы выражения мнения, если они признаются
вопиющей клеветой, например, когда единственной целью обидных высказываний
является оскорбление (…), однако использование вульгарных слов, само по себе, не
является решающим при оценке обидных выражений, поскольку они могут служить
лишь стилистическим целям… стиль является частью сообщения как форма
выражения и, таким образом, подлежит защите наряду с содержанием
высказывания (…) (§ 52 там же)… Статьи в сатирической и карикатурной манере
касались различных нарушений, которые, по мнению заявительниц, имели место во
время этой кампании. Именно в этих условиях и была опубликована рассматриваемая
статья… в ходе выборов особенно важно, чтобы мнения и информация любого рода
распространялись свободно (…) (§ 56 там же)… Европейский Суд … отмечает
провокационный характер текста, в котором проводилась явная параллель между
региональным прокурором и проституткой. В то же время Европейский Суд не считает,
что статью, взятую в целом, можно истолковать как содержащую неоправданные
личные нападки или оскорбление В. Провокационное сравнение не касается
личной или семейной жизни В., но явно связано с его должностными
обязанностями как главы прокуратуры целого региона. В опубликованном
материале в сатирической и пародийной манере осуждались предполагаемые
случаи коррупции в ходе избирательной кампании, критиковалась деятельность
некоторых кандидатов, получивших большую поддержку от властей в ущерб другим
кандидатам, и, тем самым, попустительство со стороны правоохранительных
органов, включая прокуратуру края, возглавляемую В. Таким образом,
заявительницы затронули вопрос, представляющий общий интерес , который они

10. 10
считали значимым для общества и поэтому открытым для публичных дебатов (§
58 там же)… сатира является формой выражения мнения и общественных комментариев
и с помощью присущих ей черт, таких как преувеличение и искажение реальности,
естественным образом, направлена на провокацию и возбуждение. Любое
вмешательство в право на подобную форму выражения мнения следует
рассматривать с особым вниманием (…) (§ 59 там же). Европейский Суд с большим
вниманием относится к тому, чтобы государственные прокуроры как
представители судебного механизма в широком смысле пользовались защитой от
обидных и оскорбительных высказываний и необоснованных обвинений (…). Однако в
настоящем деле … суды Российской Федерации не предприняли попытки изучить
содержание рассматриваемой статьи с целью установить, было ли оно основано на
достаточных фактических данных в том, что касается обвинений в отношении В.
(…). Кроме того, на момент рассматриваемых событий В. в качестве главы прокуратуры
Приморского края являлся публичной фигурой, которая часто появлялась на
телевидении и в прессе, что было признано судами Российской Федерации (…)…
должностные лица подвергаются более широкой критике, нежели частные лица,
хотя применимые к ним критерии являются иными, нежели критерии для политических
деятелей (…)… как публичная фигура (…) В. неизбежно и сознательно подвергал
себя публичной оценке и должен был, таким образом, проявлять большую степень
терпимости к критике, нежели обычный гражданский служащий. Европейский Суд
также отклоняет довод властей Российской Федерации о том, что заявители
использовали в своей публикации фотографию регионального прокурора без его
разрешения (…), поскольку этот довод никогда не выдвигался В. в судах
Российской Федерации и не рассматривался ими (§ 60 там же)… выводы российских
судов были ограничены оценкой формы рассматриваемой публикации. Как было
указано властями Российской Федерации, в соответствии со статьей 130 Уголовного
кодекса Российской Федерации "российские суды были призваны изучить не
содержание высказывания, идей или мнений, изложенных в тексте, а лишь форму, в
которой они были выражены" (…). Европейский Суд не может согласиться с такой
мотивировкой. По его мнению, форма отдельных заявлений, замечаний или
выражений не может быть отделена от их содержания и очевидной цели.
Иными словами, оценка того, были ли заявление, замечание или выражение
"оскорбительными", будет зависеть от содержания идей, которые в них
доносились, и от условий, в которых они были сделаны (§ 62 там же). Суды
Российской Федерации признали, что статья и фотоколлаж были "неприличными" и,
таким образом, оскорбительными, поскольку они изображали регионального прокурора
как "аморальную и коррумпированную проститутку". Представляется, что
"оскорбительный" характер публикации был установлен лишь на основании
того, что В. воспринял ее как таковую (…), в то время как доказательством
"намерения" заявительниц оскорбить прокурора являлись слова "проститутка" и
"оборотень" (…). В мотивировке судов Российской Федерации в действительности
лишь были воспроизведены доводы, выдвинутые В. в его уголовной жалобе
(…). Такое сжатое и краткое обоснование является … само по себе
сомнительным, поскольку оно лишает практического смысла любые доводы,
выдвинутые заявительницами в свою защиту (§ 63 там же). Более того, в своей
оценке рассматриваемой статьи суды Российской Федерации не приняли во
внимание социальные и политические условия, в которых она появилась, и не
рассмотрели вопрос о том, касалась ли она проблем, представляющих общий
интерес. В частности, они не предприняли попытки проанализировать
содержание опубликованных материалов в условиях проходящей предвыборной
кампании. Более того, они не приняли во внимание сатирический характер
публикации и скрытую в ней иронию. Наконец, российские суды не попытались
сопоставить право регионального прокурора на защиту репутации с правом
заявительниц на свободу выражения мнения и их обязанностью как журналистов
распространять информацию, представляющую общий интерес . В свете
вышеизложенного Европейский Суд вынужден заключить, что российские суды не
предоставили "относимых и достаточных" оснований, оправдывающих обжалуемое
вмешательство» (§ 64 там же).
Этот пункт я выделю особо, поскольку когда речь зашла о преступной деятельность

11. 11
действовавшего под видом генпрокурора профессионального Вора, Бандита и Убийцы
Устинова В.В. в Постановлении от 03.10.17 г. по делу «"Новая газета" и Милашина
против РФ», то логика Полуобразованных Подонков и Взяточников из ЕСПЧ совершенно
изменилась. Неизменным осталось только одно: Подонки и Взяточники не
рассматривали преступную деятельность Вора, Бандита и Убийцы. По Постановлению
«Гребнева и Алисимчик против РФ» 22.11.16 г. применялись и разные нормы права по
сравнению с Постановлением «"Новая газета" и Милашина против РФ», которое было
вынесено 03.10.17 г. Но тогда о какой прецедентной практике может идти речь, если к
одним и тем же правоотношениям абсолютной разный подход и логика? Разница только
в том, что в деле «Гребнева и Алисимчик против РФ» речь шла об аморальной и
коррумпированной проститутке-оборотне, а в деле «"Новая газета" и Милашина против
РФ» речь шла о преступной деятельности профессионального Вора, Бандита и Убийцы
Устинова В.В., который, как и в Магадане в отношении Басанского А.А., за взятку
незаконно прекратил уголовное дело. Разница только в том, что в Магадане после
незаконного прекращения уголовного дела профессиональный Вор, Бандит и Убийца
Путин В.В. поручил Басанскому А.А. заниматься хищением золота и серебра, а в
деле «"Новая газета" и Милашина против РФ» Вор, Бандит и Убийца Устинов В.В. по
указанию Вора, Бандита и Убийцы Путина В.В. незаконно прекратил расследование по
факту затопления атомного подводного ракетоносного крейсера K-141 "Курск".
То есть, когда речь идет об ответственности членов Банды Путина В.В. рангом
пониже, то речь Полуобразованных Подонков и Взяточников из ЕСПЧ напоминает нечто
законное. Но когда речь заходит о преступной деятельности ближайшего окружения
Путина В.В., то риторика Полуобразованных Подонков и Взяточников из ЕСПЧ меняется
кардинально. Однако неизменным является то, что Подонки и Взяточники не
рассматривают преступную деятельность членов Банды Путина В.В. ни при каких
обстоятельствах и их не интересуют вообще никакие доказательства и доводы.
9.1.5 Однако необходимо помнить, что «… статья 19 (2) Пакта требует, чтобы
Государства-участники гарантировали право на свободное выражение мнений, включая
свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любого рода,
независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати.
Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка №34 в отношении статьи 19,
согласно которому свобода убеждений и свобода выражения мнений являются
критически важными для любого общества и являются краеугольным камнем для
любого свободного и демократического общества (п.2). Любые ограничения по
реализации данных свобод должны соответствовать строгим критериям
необходимости и соразмерности. Ограничения должны применяться только в
целях, для которых они предназначены, и должны быть непосредственно
связаны с конкретной потребностью, на которой они основываются (п. 22) (…)
(п. 11.7 Соображений КПЧ от 29.03.16 г. по делу «Рамазан Есергепов против
Казахстана»)… статья 19(3) Пакта допускает определенные ограничения, но
лишь те, которые установлены законом и являются необходимыми: (a) для
уважения прав или репутации других лиц; (b) для охраны государственной
безопасности или общественного порядка (ordre public), здоровья или нравственности
населения. Комитет отмечает, что в случае установления государством ограничения в
отношении прав, гарантированных в соответствии со статьей 19 (2), Государство-
участник должно продемонстрировать, что такое ограничение было необходимым
в соответствующем случае, и что оно не действует каким-либо образом, не
соответствующим задаче и цели статьи 19 Пакта (…) (п. 11.8 там же)… в
рассматриваемом деле государственные органы власти, по всей видимости, будут
обосновывать ограничение свободы автора на выражение мнений соображениями
общественного порядка. Однако, Государство-участник не обосновывает в
достаточной степени, каким образом публикация данных документов
нарушила общественный порядок… автор является журналистом, основная
профессиональная задача которого состоит в информировании общества о вопросах,
представляющих общественный интерес, и принимает к сведению утверждение автора
о том, что опубликованные документы вскрыли факты коррупции и
злоупотребления полномочиями среди государственных должностных лиц.
Государство-участник не опровергло данное заявление, равно как не привела
какие-либо специальные доводы относительно необходимости ограничения

12. 12
свободы автора на выражение мнений, кроме общей ссылки на допустимые
основания для установления ограничений в соответствии со статьей 19(3). В
отсутствие достаточного обоснования Государством-участником того, каким
образом публикация данных документов нарушила общественный порядок в
Государстве-участнике, Комитет приходит к выводу о том, что права автора в
соответствии со статьей 19(2) Пакта были нарушены» (п. 11.9 там же).
«… автор в настоящем деле является юридическим консультантом правозащитной
общественной организации, и как таковой, он может рассматриваться, как
обладающий “надзорными” функциями по вопросам общественного интереса…
(п. 6.3 Соображения КПЧ от 28.03.11 г. по делу «Токтакунов против Кыргызстана», то
же в § 40 Постановления от 08.11.16 г. по делу «Magyar Helsinki Bizottsag v.
Hungary»)… Комитет напоминает свою позицию в отношении прессы и свободы СМИ,
состоящую в том, что доступ к информации включает право СМИ на доступ к
информации о государственных делах и право широкой общественности
получать информацию от СМИ… реализация этих функций не ограничивается СМИ
или профессиональными журналистами, и что они также могут осуществляться
общественными ассоциациями или частными лицами (…). В случае, когда при
исполнении таких “надзорных” функций по вопросам законной общественной
заинтересованности, ассоциации или частные лица должны получить доступ к
хранимой государством информации, как в настоящем деле, такие запросы об
информации привлекают защиту Пакта, аналогичную той, которая обеспечена
прессе. Разглашение информации частному лицу может, в свою очередь, позволить ей
циркулировать среди общественности, таким образом общественность может
ознакомиться с информацией, получить к ней доступ и оценить её. Таким образом,
право на свободу мысли и выражения включает защиту права на доступ к хранимой
государством информации, которая также отчётливо включает два измерения, личное и
социальное, права на свободу мысли и выражения, которые должны одновременно
быть гарантированы государством. В этих обстоятельствах … государство-участник
обязано либо предоставить автору требуемую информацию, либо обосновать какие -
либо ограничения права на получение хранимой государством информации в
соответствии со статьёй 19, пунктом 3, Пакта» (п. 7.4 там же).
«Право искать и получать информацию является ключевым элементом
права на свободу выражения... (п. 18 Доклада Специального Докладчика ООН по
продвижению и защите права на свободу мнения и выражения Генеральной Ассамблее
по праву на доступ к информации, изданного 4 сентября 2013 г. (A/68/362), то же в §
42 Постановления от 08.11.16 г. по делу «Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary»). Право
на доступ к информации имеет много аспектов. Оно охватывает как общее право
общественности на доступ к информации, представляющей общественный интерес, из
различных источников, так и право СМИ на доступ к информации, в дополнение к
праву лиц на запрашивание и получение информации, представляющей общественный
интерес, и информации, касающейся их, которая может повлиять на их
индивидуальные права. Как отмечалось ранее, право на свободу мнения и
выражения гарантирует другие права (A/HRC/17/27, п. 22), и доступ к
информации часто является ключевым для лиц, стремящихся осуществить
другие права» (п. 19 там же).
«Право на доступ к информации, хранимой государственными властями, является
основополагающим правом человека, которое должно осуществляться на
национальном уровне с помощью всеобъемлющего законодательства (например,
Законов о свободе информации), основанного на принципе максимального
раскрытия, устанавливающем презумпцию того, что любая информация доступна и
подлежит лишь узкой системе исключений» (из Совместной Декларации 6 декабря
2004 г., сделанной Специальным Докладчиком ООН по продвижению и защите права на
свободу мнения и выражения, Представителем по свободе СМИ Организации по
безопасности и сотрудничеству в Европе и Специальным Докладчиком по свободе
выражения Организации Американских Государств, то же в § 43 Постановления от
08.11.16 г. по делу «Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary»).
9.1.6 Также существенным является то, что «… критика, содержащаяся в этой
статье, была направлена не на частную деятельность Е.П., а скорее на ее
поведение в качестве главы местного Совета, т. е. избранного представителя

13. 13
муниципалитета (…), и, исходя из материалов дела, не видит оснований считать иначе.
Таким образом, ее деятельность в этом качестве явно вызывает законную
озабоченность, если не широкой общественности, то читательской аудитории
местной газеты, в которой была опубликована статья заявителя… порядок
выполнения местным должностным лицом своих должностных обязанностей и
вопросы, касающиеся его личной неприкосновенности, представляют общий
интерес для общества» (§ 36 Постановления от 28.06.18 г. по делу «Paraskevopoulos
v. Greece»). «… критика, содержавшаяся в статье, была направлена не на частную
деятельность Т., а на его действия в качестве председателя товарищества
собственников жилья в г. Москве, то есть представителя интересов группы
собственников квартир, выразивших ему свое доверие. В качестве таковой его
деятельность явно представляла правомерный интерес если не для
общественности в целом, то для читателей специализированной газеты, которая в
период, относящийся к обстоятельствам дела, освещала жилищные темы московского
региона. Тот факт, что данное лицо занимало также публичную должность,
могло лишь повысить степень правомерного всеобщего интереса к его
действиям, учитывая возможные коррупционные последствия… в
демократическом обществе должностные лица должны принимать тот факт, что
они будут подвергаться публичному контролю и критике, в частности, в
средствах массовой информации, в отношении способа, которым они исполняли
или исполняют свои полномочия, насколько это необходимо для обеспечения
прозрачности и ответственного исполнения ими своих функций… пределы
допустимой критики в отношении государственных служащих при исполнении ими
полномочий шире, чем в отношении частных лиц (…). В связи с этим … статья была
направлена против Т., действующего в его публичном качестве, и имела
отношение к дискуссии по вопросам, представляющим всеобщий интерес , а
именно по вопросам надлежащего управления в сфере недвижимости и
предотвращения коррупции» (§ 38 Постановления от 25.04.17 г. по делу «ООО
"Издательский центр "Квартирный ряд" против РФ»).
Существенным является и то, что злоупотребление правом на отправление
правосудия, запрещенное ст. 5, ч. 1 ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6, ст. 17 Конвенции, ч. 3 ст.
17, ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, ч. 4 ст. 1, ч. 1 ст. 10 ГК РФ, является ситуация, когда
решение «было сознательно основано на недостоверных фактах (…)» (§ 188
Постановления от 12.04.18 г. по делу «Chim and Przywieczerski v. Poland»). Также
злоупотреблением правом на отправление правосудия является любое поведение
судьи, «которое явно противоречит цели права ..., как это предусмотрено в
Конвенции и которое препятствует … надлежащему проведению
разбирательства, может рассматриваться как злоупотребление правом … (…)» (§ 189
там же). К злоупотреблению правом относятся и обстоятельства, когда содержание
текста основано «на описании фактов, при котором опущены или искажены
важнейшие события» (Решение от 22.11.05 о приемлемости жалобы «Екатерина
Сармина и Виталий Сармин против РФ»), что мной более подробно объяснено в
заяв№3040Произвол5 (https://goo.gl/jVVPkr).
Таким образом, несмотря на то, что ex facto ius oritus – право возникает из
факта, однако ex iniuria ius non oritur - право не возникает из несправедливости.
И здесь важно иметь ввиду, что «Исправление судебной ошибки … направлено на
восстановление законности и справедливости, что не может не учитываться при
рассмотрении судом требований о компенсации морального вреда,
причиненного гражданину в результате уголовного судопроизводства (…)» (абзац 6 п. 5
мот. части Постановления КС РФ № 22-П от 17.10.11 г.).
9.1.7 В связи с тем, что я довольно часто сталкиваюсь с коррупционными
решениями, выносимыми Полуобразованными Подонками из ЕСПЧ в интересах
Банды Путина В.В., то есть решениями, когда выносимое решение фактически
предопределяет результат рассмотрения подлежащего разрешению вопроса, то «суду
апелляционной инстанции необходимо было руководствоваться повышенным
стандартом доказывания, то есть провести более тщательную проверку
обоснованности требований по сравнению с обычным общеисковым
гражданским процессом. В таком случае основанием к удовлетворению иска
являлось бы представление истцом доказательств, ясно и убедительно